Да не судимы будете - Надежда Черкасова

— С того, что я не могу разыскать его со вчерашнего дня.

— Я-то здесь при чем?!

— При том, что завтра, если он не объявится, я обращусь в полицию.

— Обращайся куда хочешь. А меня оставь в покое! — Вера отключила телефон.

Почему эта чудовищная история никак не закончится? Где же сил-то взять, чтобы выдержать затянувшуюся неопределенность?

Она набрала номер Сергея. Без ответа. Позвонила на домашний телефон сначала в дом, затем на квартиру. Может, он уже туда успел перебраться? Длинные гудки. Или просто трубку не хочет брать?

И что ей теперь делать? Ложиться спать!

Вера вышла из ванной, чувствуя, что расслабиться перед сном не удалось. После такого тревожного сообщения ей наверняка предстоит бессонная ночь. Значит, нужно немедленно что-то предпринять. Неужели она вновь собирается во что-то ввязаться? Но ведь слово же себе дала!

— Макс, извини, что звоню так поздно. Мне нужна твоя помощь.

Через полчаса они уже были в квартире. Посреди комнаты стояли три не распакованных чемодана, а на столе красовалось завещание Сергея на имя Веры.

— Что это значит? — Макс удивленно уставился на Веру. — Ты с ним помирилась?!

— Все не так, как кажется, — только и смогла вымолвить Вера со слезами на глазах, мечтая лишь об одном — чтобы Сергей оказался жив. — Мне сейчас важно найти его. А еще важнее — найти живого! Потому что иначе у меня появится мотив для его убийства. Мне понадобится адвокат.

— Считай, что он у тебя уже есть. Ты ничего не знаешь о завещании, — сказал Макс и, свернув вчетверо, спрятал документ в нагрудный карман.

— А если его уже нет в живых?

— Значит, на момент его смерти тебе понадобится алиби. Если кто-либо начнет интересоваться тем, где ты была в какое-то определенное время, или говори, что со мной, или на вопрос не отвечай — пусть обращаются к твоему адвокату, то есть ко мне. Ты зря переживаешь. Он взрослый мужик и в состоянии о себе позаботиться. Сколько ему?

— В этом году исполнится пятьдесят один.

— Понятно, переходный возраст. А проще сказать — климакс. То-то он дурить начал, затеял весь этот осенний марафон. А силенок-то и не хватило. Вот и не надо ему мешать. Готов на радикальные перемены — флаг ему в руки. Пятьдесят лет — самое время для экспериментов. Он снова в поисках самого себя. Поверил в миф о второй молодости, так это его проблемы.

— По-моему, у него депрессия. Он ищет поддержки и опоры.

— У тебя?! После того, что он с тобой сотворил?!

— Но ему действительно очень плохо. Недаром же он — и это при его-то патологической жадности! — написал на меня завещание.

— Ну и что? Сначала написал на тебя, а потом зашел к другому нотариусу и оформил новое, на сына. А чтобы ты поверила, подбросил тебе первое, на твое имя.

— Ты считаешь, что это только игра? Да разве со смертью шутят?!

— Еще как шутят. Особенно мужчины. Но относятся к этой шутке весьма серьезно, как к самой увлекательной игре на свете. Вот только зачем втягивать в свои игры тебя? Неужели он снова что-то задумал?

— Отвези меня домой. Мне завтра рано вставать, — попросила Вера, давая понять, что больше говорить на эту тему не намерена.

«А то, что ты и твоя матушка втянули меня в свои игры с ходячими мертвецами? Чем та история отличается от истории с завещанием? В обеих — намеки на смертельный исход событий. И там, и тут я вольно или невольно подвергаюсь риску… Ах, как же мне хочется избавиться поскорее от недвижимости и уехать куда-нибудь подальше, чтобы начать все сначала! Чтобы даже воспоминаний об этих ужасах не осталось».

Макс заметил, что настроение Веры ухудшилось, но объяснил это для себя излишней эмоциональностью и усталостью. О том, что Веру мучают страхи и она на грани депрессии, ему и в голову не пришло, так как женщине с таким защитником, как он, бояться и волноваться совершенно не о чем.

О, мужчины! Как же вы бываете самонадеянны! И черт вам не брат, и море по колено, когда вы хотите выставить себя суперменами, героями, незаменимыми и непревзойденными во всех случаях жизни.

Наконец-то секретарша Леночка добралась до вожделенного кресла начальницы. И осталось сделать лишь маленький шажок, чтобы почувствовать себя на вершине Олимпа и надеть заслуженную корону правосудия, которая наверняка ей к лицу.

Все сходилось как нельзя лучше: и лет ей уже двадцать пять — минимальный возраст для судьи, — и образование у нее хоть и заочное, но высшее, и необходимый стаж наработан, и должность судьи практически свободна. Осталось только обратиться в экзаменационную комиссию при органе юстиции. И даже самое главное условие выполнено — она для всех была и остается своей, так как чужих в судьи не берут.

«Судебная система не должна себя копировать, — говорил ей папенька. — Поэтому твоя задача — перенять у Никоновой только лучшее и стать профессионалом. Ты ни в коем случае не должна быть копией с копии!»

Леночка и не собиралась слепо подражать начальнице. И в одежде, и в общении, и в поведении она придерживалась своей точки зрения. А что касается непосредственно работы, то считала своим долгом советоваться с умным папенькой, не одобряя принятых Никоновой решений, шитых белыми нитками судебных ошибок.

«Что ж, — говорил на это папенька, нисколько не осуждая Никонову, — это вполне нормальный процесс. Статистика утверждает, что у нас в стране отменяется около миллиона судебных решений в год! Но судьи же не святые и также имеют право на ошибки. Лишь бы ошибки эти не приводили к искажению законов и грубому нарушению прав участников процесса».

Леночка рассказала о деле Петровых. Она бы ни за что не приняла подобное решение, так как в нем явно нарушались права жены Петрова, которую лишили всего имущества и оставили практически под открытым небом. И папенька подтвердил, что это та самая ошибка, которая говорит о неспособности судьи Никоновой исполнять свои обязанности. Но если ошибка ординарная, то это считается нормальным. Если же ошибка повторяется многократно, судью надо гнать со своей должности поганой метлой.

Как только Леночка объявила о своем желании предстать перед экзаменационной комиссией, папенька немедленно охладил ее пыл:

— А ты не слишком торопишься, дочка? Никонову пока еще никто не лишал полномочий.

— Но она же сумасшедшая!

— Не факт. К тому же в Судейском перечне заболеваний, препятствующих назначению на должность судьи, не упоминаются психические болезни. Если не считать таковыми три разновидности склероза и две разновидности заболевания нервной системы. К тому же признать судью недееспособным может только суд. А это, как ты сама понимаешь, нонсенс.

— Значит, Никонова, когда выйдет из лечебницы, снова займет свое кресло?!

— Да, и вполне законное. Если срок ее нахождения в лечебнице не превысит десяти месяцев подряд.