Волчьи войны - Анри Лёвенбрюк

Он должен быть где-то недалеко. Мне надо всего лишь о нем подумать. Его глаза. Такие глубокие, такие странные. Один голубой, другой черный. Тагор…

— Ты здесь?

— Здравствуй, сестричка!

— Не знаю, удалось ли тебе что-нибудь сделать, но, думаю, нам никак не избежать этой войны. Войско Харкура уже на пути к Филидену. Они хотят на вас напасть. Друиды вышли к вам на помощь. Но не знаю, хватит ли у них сил защитить твой народ.

— Алеа, я ушел от своих. Мне не удалось стать вождем, и я ушел. Я думал, что так мои братья одумаются, но со мной пошли только несколько человек. Мы находимся в горах Гор-Драка. Но сейчас я жалею, что так получилось. Ведь теперь все считают нас трусами!

Здесь тоже нарушился привычный порядок вещей. Везде все нарушается. В Сай-Мине, в Галатии, в Темной Земле, а теперь и в стане людей Сида.

— Это не так, Тагор. Ты все сделал правильно. Если вас не более десяти человек, на исход битвы это не повлияет. Хорошо, что вы там. Вам надо остаться в горах. Не знаю, что произойдет, но, возможно, вы мне понадобитесь. Это зависит от того, на чьей стороне будет победа!

— Мои братья будут уничтожены.

— Я сделаю все, что смогу, чтобы их защитить. К ним на помощь идут друиды, я тоже вышлю своих людей.

— Как я могу оставаться здесь, в то время как мои братья будут погибать, защищая Филиден? Нет, я пойду к ним.

— Тагор! Мне надо, чтобы ты оставался в стороне! Ты сыграешь свою роль позже, обещаю тебе, брат. И если твой народ проиграет эту войну, я дам тебе возможность отомстить за твоих братьев. Они сами пошли по пути войны, тебе не в чем себя упрекнуть.

— Если бы все было так просто!

— Тагор, тебе надо остаться в горах Гор-Драка. Скоро я приду к тебе. Подожди меня.

— Хорошо, сестричка. Я буду ждать.

Я знаю, он выполнит свое обещание. Надеюсь, я поступаю правильно. В горах он хотя бы будет в безопасности. Я не хочу потерять своего брата. И скоро я приду к нему.

— Тагор, ты знаешь друида Киарана?

— Нет, а кто это?

— Он член Совета Сай-Мины. Киаран знает, что у меня есть брат. Мне кажется, он многое знает обо мне, не понимаю откуда… Может быть, ты его знаешь или что-то слышал о нем…

— Нет, Алеа, мне очень жаль…

— Ничего. А теперь мне надо идти. Мне надо поспать. Оставайся в горах, старший брат, и жди меня!

На следующее утро Эрван, Галиад и Фингин расставались со своими друзьями. На сердце у всех было тяжело, в глазах стояли слезы. Мьолльн под предлогом плохого настроения даже не стал ни с кем прощаться.

Когда Эрван подошел к Алее, та молча посмотрела на него и взяла за руки. Все отвернулись. Она приблизилась к юноше и нежно поцеловала его в губы. Эрван крепко ее обнял.

— Будь осторожен! — шепнула она ему на ухо.

— Если я буду знать, что ты думаешь обо мне, со мной ничего не случится, — улыбнувшись, успокоил он ее.

Пытаясь сдержать подступившие к глазам слезы, она сделала шаг назад.

— И ты тоже будь осторожна, — добавил юный магистраж, последний раз обернувшись к ней.

Он вскочил в седло. Галиад и Фингин были уже готовы к отъезду.

— Те, кто первыми справятся со своей задачей, поспешат навстречу остальным, — сказала Алеа на прощание. — Если мы закончим дела в Мон-Томбе прежде, чем завершится сражение у Филидена, то придем на помощь. А если первыми справитесь вы, ждите нас у ворот Мон-Томба. В город не въезжайте, там вас могут схватить. Если же мы освободимся одновременно, наши пути обязательно пересекутся. Место здесь между морем и горами узкое. Я почувствую, если вы будете где-то рядом, да и Фингин поймет, что мы недалеко.

Друид кивнул.

Галиад в последний раз взглянул на Фейт, и все трое пустили лошадей в галоп, желая сократить мучительные минуты расставания.

Мьолльн вздохнул.

— Ну вот! — воскликнул он. — Я столько дней промучился с двумя женщинами, а теперь их стало три! Уф!

Кейтлин широко открыла глаза. Она еще не привыкла к своеобразным выходкам гнома.

— Ну-ну, милый Мьолльн, — ответила ему Алеа, — если тебе больше по душе идти к Филидену, ты еще успеешь догнать наших.

Гном показал ей язык.

— Если вы не соизволите проявить хоть немного любезности, друг мой, — с улыбкой подхватила Фейт, — уж и не знаю, кто из нас согласится везти вас!

— Что ж, я и здесь могу подождать!

Алеа подошла к гному и обняла его за плечи.

— Ну уж нет! Не можем же мы остаться без такого галантного кавалера! — сказала она.

— А мне еще есть чему вас поучить, если вы действительно хотите стать бардом до начала праздников в Бельтене… — добавила Фейт.

Эта шутливая перепалка немного отвлекла всех от грустных мыслей. Девушки вскочили на своих коней. Потом Фейт подала Мьолльну руку, и он устроился на крупе лошади позади нее. Усевшись, гном приладил на бедро волынку и заиграл какой-то веселый мотив.

Они ехали на восток. С юга, все ближе к ним, виднелось море, синее, как небо, и спокойное, как огромное озеро. Солнце стояло уже высоко, но легкий ветерок дул с берега и нес с собой приятную прохладу. Девушки ехали молча, с удовольствием слушая мелодии, которые все искуснее извлекал из волынки гном.

Алеа предпочитала двигаться подальше от оживленных дорог, желая избежать лишних встреч, да и долины Харкура были чудо как хороши.

Почти всю первую половину дня путники ехали шагом, затем Алеа, возглавлявшая кавалькаду, обернулась к друзьям:

— Теперь нам надо поторопиться, и тогда уже завтра мы сможем быть в Мон-Томбе.

Гном вздохнул и, переместив волынку за спину, ухватился за Фейт.

— Ну, давайте, поехали, — проворчал он.

Алеа склонилась к своей лошади, потрепала ее по шее и, подбодрив ласковыми словами, пустилась в галоп. Обе ее спутницы поскакали за ней.

Они остановились только во второй половине дня, перекусили в тени высокого дерева и двинулись к Мон-Томбу, треугольный силуэт которого вскоре должен был появиться посреди моря.

Друзья скакали без отдыха до тех пор, пока солнце не стало клониться к горизонту, а они наконец не увидели скалу посреди бухты. Казалось, Мон-Томб плывет в океане облаков. Город-крепость виднелся на фоне восточного песчаного склона горы, а аббатство возвышалось над серыми крышами домов подобно торчащему перу.

Алеа долго в восхищении смотрела на Мон-Томб. Здание аббатства немного напоминало ей очертания Сай-Мины, но в нем было что-то необычное: сама скала, одиноко стоящая посреди бухты, казалась миражом, и трудно было различить, где кончается небо и начинается море. Только небольшие каменные домишки, которые как будто карабкались вверх по склону на приступ аббатства, придавали картине реальности.