1612. Рождение Великой России - Андрей Богданов

— Видя такую их неправду, — продолжал диктовать Дмитрий Михайлович, — все города Московского государства, сославшись друг с другом, утвердились крестным целованием — быть нам всем, православным христианам, в любви и соединении, прежнего междоусобия не начинать, Московское государство от врагов очищать, и своим произволом, без совета всей земли, государя не выбирать, а просить у Бога, чтобы дал нам государя благочестивого, подобного прежним природным христианским государям.

— Изо всех городов Московского государства дворяне и дети боярские под Москвою были, польских и литовских людей осадили крепкою осадою, но потом дворяне и дети боярские из-под Москвы разъехались для временной сладости, из-за грабежей и похищенья. Многие покушаются, чтобы быть на Московском государстве панье Маринке с законопреступным сыном ее.

— Но теперь мы, Нижнего Новгорода всякие люди, сославшись с Казанью и со всеми городами понизовскими и поволжскими, собрались со многими ратными людьми… идем все головами своими на помощь Московскому государству… и … всякие люди Нижнего Новгорода, посоветовавшись между собою, приговорили животы свои и дома с ними разделить, жалованье им в подмогу дать и послать на помощь Московскому государству.

— И вам бы, господа… идти бы теперь на литовских людей всем вскоре. Если вы, господа дворяне и дети боярские, опасаетесь от казаков … каких-нибудь воровских заводов, то вам бы никак этого не опасаться; как будем все верховые и понизовые города в сходу, то мы всею землею о том совет учиним и дурна никакого ворам делать не дадим … Мы, всякие люди Нижнего Новгорода, утвердились на том… что Маринки и сына ее, и того вора, который стоит под Псковом, до смерти своей в государи на Московское государство не хотим, точно так же и литовского короля.

Пожарский показывал дворянству и купечеству выход из кошмара иноземной и казачьей власти. Служилые люди к нему пошли, а из городов, вслед за приезжающими в Нижний выборными представителями земской власти, хлынул поток денег. На них закупались тяжелое вооружение, снаряжение и припасы, платилось жалование дворянам, стрельцам, пушкарям, «добрым» казакам, добровольцам из посадских людей, «даточным людям», мобилизуемым из крестьян, отрадам татар и других народов Поволжья.

Воинство было строго российским: пожелавшим присоединиться к Пожарскому иноземцам ответили, что «наемные люди из иных государств нам теперь не надобны … мы … служим и бьемся за святые Божий церкви, за православную веру и свое Отечество».

Дмитрий Михайлович продолжал формировать и обучать войско в Нижнем до начала марта 1612 г., когда пришли вести, что отряды Заруцкого, занявшие уже Суздаль, идут к Ярославлю. Туда спешно направили двоюродного брата воеводы, князя Дмитрия Петровича Лопату-Пожарского с конницей. Он успел занять город раньше казаков Заруцкого. 23 февраля за ним двинулось главное войско, хотя денег на выплату ему «подъемных» недоставало. Положение спас Минин, собрав 5207 рублей с торговавших в Нижнем иногородних купцов, не побоявшись при этом «обидеть» экстренным налогом даже всесильных Строгановых.

На марше войско росло. В Балахне и Юрьеве-Поволжском и Кинешме Пожарский принимал на службу новые отряды, а Минин — деньги, собранные по его велению местными властями. В Костроме воевода Иван Шереметев был на стороне королевича Владислава, но народ восстал и город перешел на сторону ополчения. Пожарский, сам некогда отбивавшийся от посадских людей в Зарайске, пожалел воеводу и спас его от гнева разъяренных граждан.

В начале апреля в Ярославле был создан новый «Совет всея земли» во главе с Пожарским и Мининым. В него входили представители духовенства и Боярской думы, земские выборные от дворянства и посадских людей. «Вам бы, господа, — говорилось в рассылаемых по городам грамотах ополчения, — … советовать со всякими людьми общим советом, как бы нам в нынешнее конечное разоренье быть не безгосударным… И по всемирному совету пожаловать бы к нам: прислать к нам в Ярославль из всяких чинов людей человек по два и с ними совет свой отписать за своими руками (подписями. — А.Б.)».

Выбор по два представителя от каждого уезда был типичен для организации Земского собора. Но собрать в Ярославле достаточно представительный Собор, тем более избирать на нем государя, было, конечно, нельзя. Множество городов оставалось под властью воевод, поставленных изменниками-боярами или подмосковным казацким ополчением. Другие, например южные порубежные уезды, откликнулись на призыв Пожарского и выслали рати к Москве, но находились далеко, за районом активных боевых действий. Наконец, немалая часть местных властей ещё раздумывала, как бы половчее использовать потребность ополчения в помощи и выгадать для себя особое положение.

Примечателен пример Казани, старейшего и, как думали Минин и Пожарский, вернейшего союзника Нижнего Новгорода. Казанцы до тех пор активно увещевали другие города постоять за общее дело, пока не понадобилось посылать казну и ратников в Нижний Новгород. Тщетно откладывал Пожарский выступление в поход по Волге, ожидая от них подмоги. Прибравший к своим рукам власть в городе дьяк Никифор Шульгин посчитал, что негоже царственной Казани подчиняться нижегородцам. В этом его укреплял перебравшийся в Казань из Нижнего давний противник замыслов Минина Иван Биркин. Но казанские жители хотели участвовать в «очищении» Москвы. Тогда именно Биркин самолично повел ополчение в Ярославль, рассчитывая занять видное место в «Совете всея земли». Допустить этого Минин и Пожарский не могли. В результате Биркин демонстративно покинул Ярославль и увел за собой большую часть казанских ратников.

При создании «Совета всея земли» проявилось качество Пожарского, без которого Второе ополчение не могло бы состояться. Обладая властью фактически, он вопреки древней традиции спора «о местах» признал все притязания знати на первенство. Составленную в Ярославле 7 апреля 1612 г. Соборную грамоту о создании Всенародного ополчения и Совета Пожарский подписал десятым (Волконский — шестым, а Минин — пятнадцатым). Впрочем, местнический счет не был строго соблюден: ниже неграмотного Минина (за которого расписался Пожарский) поставили подписи ещё 34 человека, включая несколько князей.

Не отказал князь в чести Заруцкому и Трубецкому, которые признали невозможность выбора царя без «Совета всей земли» и предложили свой «совет и соединение». Доверия к казакам не было, но Пожарский уверил их предводителей, что спешит им на помощь. Он не разорвал союз даже тогда, когда подосланные из подмосковного стана казаки попытались его убить; более того, изобличенным убийцам князь лично испросил помилования. Единственной мерой предосторожности было решение Совета по прибытии под Москву беречься от смешивания своих отрядов с людьми Трубецкого и Заруцкого.

Но города, занятые их вояками, надо было освобождать. Суздальцы просили защиты от бесчинств казаков атамана Просовецкого; к ним Пожарский послал второго своего двоюродного брата, князя Романа Петровича. В мае отряд Лопаты-Пожарского разгромил верных Заруцкому казаков в Пошехонье. Для защиты от них Переяславля-Залесского по просьбе граждан выступил из Ярославля воевода Иван Наумов. Земские воеводы шли в Тверь, во Владимир, где сидел с отрядом Первого ополчения Артемий Измайлов, в Ростов, Рязань, Касимов и другие города. Шведская угроза заставляла укреплять Каргополь, Белоозеро, Устюжну и даже Углич, который сначала ещё пришлось очистить от казаков. Все эти военные заботы не отменяли необходимости пополнять, вооружать, обучать и содержать главные силы освободительной армии в Ярославском уезде.