Ночная тень - Кэтрин Коултер

— Весьма убедительно, дорогая, весьма убедительно. Ну а теперь, не хотите ли взглянуть на мой подарок в честь помолвки?

Найт вынул из кармана кольцо и протянул Лили. Та изумленно уставилась на огромный изумруд, окруженный бриллиантами в филигранной золотой оправе. Никогда в жизни ей не приходилось видеть ничего красивее.

— Побрякушки Билли?

— Шутишь? Это кольцо принадлежало моей матери, а до нее — бабке.

— Должно быть, очень древнее, если учесть тот факт, что Уинтропы женились не раньше сорока…

— Нет, эта чепуха началась и закончилась на моем отце. Мне двадцать семь, и я жених прелестной женщины и отчим троих детей. Признаться, удивительно, но скоро это произойдет. Послезавтра, дорогая, вы станете виконтессой. Я богат, знатен, неужели это не пробуждает в вашей душе ни малейшего огонька алчности?

— Вы правы, — улыбнулась Лили, — пробуждает. Я выхожу за вас из-за денег и того, что вы можете дать мне. И когда вас ранили, я приехала в Лондон, надеясь, что вы женитесь на мне на смертном одре и у меня будет все.

— Превосходно! — воскликнул Найт, одарив ее очаровательной улыбкой. Так-то лучше, не находишь? У тебя будет столько денег, сколько пожелаешь, и в придачу получишь страстного мужа, который будет рад дать тебе наслаждение так часто, как сможешь вынести.

Лили попыталась достойно ответить, но слова не шли с языка. Лишь три часа спустя, ворочаясь без сна на смятых простынях, она вспомнила, что даже не спросила, как отнеслись дети к столь неожиданной новости. Возможно, вознесли хвалу небесам.

Но тут Лили покачала головой. Нет, прошло слишком мало времени, и дети не успели забыть Триса. Она поговорит с ними утром. И только сейчас Лили поняла, что смирилась. Есть ли у нее иной выход, кроме как выйти за Найта? Нельзя сказать, что она питает к нему отвращение. Нельзя также утверждать, что он злобен и омерзителен, как Уродина Арнольд. Причина в том, что… он не любит ее. И почему-то это ужасно ранило. Будь прокляты его титул и деньги. Будь проклято его бездушие? Будь проклят он за то, что прекраснее человека она в жизни не встречала!

Лили прекратила сыпать проклятиями, лишь услышав оглушительный грохот. Сэм!

Сорвав одеяло, она на бегу натянула халат.

Лили хотела закричать, но вопль замер в горле. Остановившись с разбегу у дверей спальни Сэма, она ошеломленно уставилась на происходящее. Сэм и Найт барахтались на полу запутавшись в двух одеялах. Ночной столик, обычно стоявший около кровати, сейчас валялся на полу, рядом с треснувшим пустым графином, из которого вытекала вода. Сэм, смеясь, высоко поднял ногу в лубке, а Найт громко ругался, пытаясь ее выпрямить.

— Могу я узнать, что происходит? — преспокойно осведомилась Лили, хотя такая сдержанность явно давалась ей с трудом.

— Мама, — еле выговорил Сэм и снова разразился смехом.

— Надеюсь, ты не ушибся. Найт прервал поток ругательств:

— Нет, конечно, не ушибся, особенно еще и потому, что я все время поддерживал его ногу. Что же до меня… поверь, этот чертов лубок весит не меньше пяти стоунов[11]. Не смей смеяться. Лили! Лучше помоги поднять Сама. Он по-прежнему находится под воздействием опия и, благослови его Господь, не чувствует ни черта.

Лили все-таки засмеялась, но тут же замолчала, сообразив, что на Найте только халат, распахнутый до талии, а под ним ничего нет. С трудом сглотнув, она уставилась на него. Найт заметил этот пристальный неподвижный взгляд, и, хотя краска смущения залила его лицо до самых корней волос, предательское тело не повиновалось разуму, мгновенно откликнувшись на внимание и не желая скрывать нахлынувшие ощущения. Благодарение Богу, в комнате было холодно. Помогло и то, что Лили перевела глаза на Сэма.

— О Господи, — выдавила она прежде, чем вновь зашлась от смеха. Найт, прищурившись, осуждающе смотрел на схватившуюся за живот девушку.

Сам хихикнул.

Найт строго нахмурился:

— Достаточно ты насмехался надо мной, гнусное отродье! Немедленно спать и можешь увидеть во сне все свадебные лакомства, которыми ты, несомненно, набьешь себе живот!

Он погладил мальчика по щеке, поправил одеяла, отступил, повернулся к Лили, которой наконец удалось несколько обуздать бурное веселье, и, как только заметил, что она вновь смотрит на него, погиб навсегда и безвозвратно. Будь в комнате на пятьдесят градусов холоднее, это ничего бы ни изменило. О небо! Он хотел ее, и доказательство этого желания — было настолько очевидным, что не оставляло простора воображению. Он хотел схватить ее, хотел, чтобы она коснулась этой напряженной плоти, нежно сжала, осыпала ласками, хотел гладить ее великолепные груди, пока ее рот….

— О, дядя Найт, не можете ли вы остаться на минуту? Э… мама, пожалуйста, уйди, хорошо?

— Уйти? Зачем это?

— Мама, мне нужно помочиться.

— Ах, это, — протянула Лили, раздраженно вздыхая. — Не будь глупым, Сэм.

— Тебе не следует оставаться, мама. Дядя Найт поможет мне. Правда?

Найт похлопал Лили по плечу:

— Ты выбежала босиком, дорогая. Возвращайся к себе. Я позабочусь о сорванце. Иди.

Лили послушалась, но не раньше, чем вновь услышала смешок Сэма. И не удивилась, вовсе не удивилась, когда несколько минут спустя, услышала тихий скрип открывшейся двери:

— Сэм уснул?

— Конечно. Он в восторге оттого, что удалось одолеть меня. Поставить на колени, так сказать. В этом отношении он очень похож на мать.

— Но я не собиралась ставить вас на колени.

Я…

— Лили, — перебил он, подходя ближе и встав около кровати.

— Лили, после того как. мы поженимся, ты поставишь меня на колени. Сначала я намереваюсь раздеть тебя, очень медленно, около огня — не хочу же я, чтобы ты простудилась! Потом осыплю тебя поцелуями, всю, с ног до головы, подниму волосы с шеи и проложу губами дорожку от твоего ушка до мягкого ротика. И твои груди, Лили, твои груди… Можешь ты представить, как я ласкаю твои груди руками, а соски — языком? Потом ты ощутишь легкое прикосновение языка на животе, еще ниже, еще, до тех пор, пока он не проникнет в твое тело, а потом…

Он оборвал фразу, услыхав полувздох-полустон, и нахмурился:

— Но ты ведь, конечно, давно сведуща в любовных играх, не так ли?

— Не так.

— Лили, не надо.

Он сел на край кровати, пытаясь рассмотреть ее лицо в полумраке:

— Никогда не лги мне. Я не хочу вспоминать прошлое, можешь мне верить, сейчас самое главное для меня — это ты, и я, дети и наше будущее вместе.

— Не правда, прошлое все время преследует тебя. Ты становишься невероятно злобным, когда представляешь меня с другими мужчинами. Я уже говорила тебе, Найт, что жила не с Трисом, а в его доме, и поверь, это огромная разница, если, конечно, ты согласишься открыто признать это.