«Черные купола». Выстрел в прошлое - Александр Конторович

— А на самом деле?

— Растратил государственные деньги. Начал воровать продовольствие, чтобы покрыть недостачу. Остановиться уже не смог…

— Обычный вор?

— Проворовавшийся чиновник средней руки. Но тем не менее голова у него соображала кое-что! Поняв, что к ворам у нас отношение ничуть не лучше, чем у большевиков, он вдруг вспомнил нечто важное.

— Продолжайте, Август, я вас внимательно слушаю.

— Естественно, всей картины он не знал, да и не мог. Но его сведения существенно дополнили наши данные.

Кранц замолчал и отпил немного кофе.

— Извините, экселенц! Так вот, после обобщения полученных данных у нас сложилась такая картина… — он вытащил из папки карту и, подойдя к большому столу, разложил ее на нем.

Канарис подошел к карте и с интересом стал ее разглядывать.

— Вот эти линии, надо полагать, маршруты эшелонов?

— Совершенно верно, экселенц.

— А кружочки обозначают места складирования припасов?

— Нет.

— А что же это тогда?

— Обратите внимание, господин адмирал, на их расположение. Вы не замечаете никакой закономерности?

— Хм… — Канарис взял со стола лупу и наклонился над картой. Через несколько минут он поднял голову.

— Если ваша карта достоверна, то все эти места расположены либо в совсем малоосвоенных районах, либо около крупных городов. Видимо, именно оттого вы и обозначаете их разными цветами, так? Синие у городов и красные в малоосвоенных местах?

— Так точно, господин адмирал.

— Я только не понял — что обозначают буквенные пометки неподалеку от красных кружков?

— Это лагеря заключенных.

— Большие?

— От десяти тысяч человек. Более мелкие лагеря на карте не обозначены.

— Так.

— Как мы предполагаем, экселенц, начало осуществления этого проекта было положено еще в тридцатые годы, где-то в середине этого периода. Автора мы, к сожалению, не знаем, но, судя по масштабу проекта… он сидел очень высоко и очень крепко.

— Постойте, Август! Но ведь примерно в это же время большевики стали закладывать и базы снабжения для будущих партизанских отрядов! Людей обучали, лагеря готовили. Если не ошибаюсь, авторство этой идеи принадлежит Тухачевскому?

— Да, экселенц, я тоже об этом слышал. Какое-то время мы были склонны считать именно его автором и данного проекта.

— А сейчас? Вы уже так не думаете?

— Нет. Незадолго до войны большинство этих отрядов было распущено, а базы демонтированы. Все снаряжение вывезено из складов и…

— Передано на армейские склады. У нас были такие сведения.

— … исчезло в неизвестном направлении. Кое-что действительно было сдано на склады. В основном — грузы, не подлежащие длительному хранению.

— Вы уверены в этом, Август?

— Арамов как раз и отвечал за оприходование таких грузов. С его слов, большая их часть даже не разгружалась, а сразу куда-то вывозилась.

— То есть вся эта операция с демонтажом партизанских баз…

— Не что иное, как прикрытие.

— Вот как?

— У нас сложилась следующая картина. Некто, не будучи абсолютно уверен в прочности коммунистического режима, а может быть, и по иным соображениям, начал готовить почву для… для своего возвращения во власть. С этой целью им были созданы резервные центры управления, расположенные либо около крупных городов, либо около больших лагерей. Эти центры являлись совершенно обособленными, со своими складами снабжения и структурой управления. При необходимости открывались ворота лагерей, туда завозили оружие и снаряжение, и уже через несколько часов получалась полнокровная стрелковая дивизия. Не очень хорошо обученная, но зато спаянная единой целью — отомстить властям! Надо полагать, что базы около крупных городов имели перед собою похожие задачи.

— Август! Это выглядит фантастикой!

— А корпус Петровского? Он что — тоже из этого разряда, экселенц? Там большая часть — вчерашние заключенные, их даже не успели переодеть, зато вооружить смогли!

Адмирал поднял перед собою руки.

— Сдаюсь! Убедили! Это все?

— Нет. Где-то в конце тридцатых годов руководство проектом перешло непосредственно Сталину.

— Лично?

— У нас нет таких данных. Но то, что он в курсе всего, — несомненно. Были предприняты беспрецедентные меры по засекречиванию всего и вся. Мимо него это точно пройти не могло. Строительство резко ускорилось, и масштабы его возросли многократно. Видимо, тогда и отстранили от власти истинного инициатора всего этого проекта. Его люди, стоявшие у руля, были сняты со своих постов и репрессированы.

— А как же уцелел этот ваш… как его…

— Он уже сидел к этому времени. Да и к руководству никогда не относился. Так, мелкая сошка…

— Иными словами, мы имеем на всей территории СССР полностью автономную, с большими запасами снаряжения и вооружения управленческую структуру, способную в кратчайший срок развернуть вполне боеспособные части. Так, полковник?

— Так, экселенц.

— Отчего же это не произошло до сих пор?

— А вы уверены, господин адмирал, что это не произойдет завтра? Да и кроме того, пример корпуса Петровского доказывает как раз обратное!

— Хорошо… — Канарис потер ладонями виски. — Ну, а что придумали вы?

— По нашим данным, как раз в том районе, где я сейчас и нахожусь, имеется один из таких центров управления. Он относительно недавно закончен и полностью укомплектован.

— Вы пробовали его искать?

— Да.

— Про результаты я и не спрашиваю…

— Я поставил перед собою такую задачу, экселенц. В район предполагаемого местонахождения центра вытеснили разбитую часть Красной армии. Мы установили там своеобразный фильтр. В глубь леса пропускают всех. А вот оттуда нами выпущено только несколько групп, которые окруженцы направили за линию фронта.

— Зачем?

— Им нечего есть, не хватает оружия и снаряжения. Они просят помощи у своего командования.

— Сколько их там?

— Разбитый артполк и остатки тыловых частей. Всего около четырехсот человек. Но постоянно подходят одиночные бойцы и даже небольшие подразделения.

— Не опасаетесь их прорыва?

— В оцеплении задействовано около полутора тысяч человек. Танковый батальон и артиллерийский полк. На близлежащем аэродроме базируется эскадрилья штурмовиков. Мы можем размазать их по земле за час.

— Не слишком ли? Четыреста недобитых русских — и такие силы?