Все Здесь Хорошие Люди - Эшли Флоуерс

в Google и обнаружил, что он на самом деле не умер, но Марго знала, что люди обычно верят тому, что им говорят. И даже если бы он проверил ее блеф, сейчас ей было бы не хуже, чем минуту назад.

"Я знаю, что он арендует склад у Вас здесь, — сказала она, — но я не знаю его номера. Не могли бы вы посмотреть его для меня?".

Марго не хотела испытывать судьбу, прося впустить ее, но, зная имя арендатора и имея правдоподобную историю, она сомневалась, что мужчина захочет сообщать номер помещения, особенно в таком маленьком городке. Конечно, хрипловатый голос сказал: "Да, хорошо. Как, вы сказали, его зовут?"

"Эллиотт Уоллес".

Через несколько минут мужчина вернулся на линию и назвал ей номер отделения Уоллеса. Она записала его в свой телефон, поблагодарила его за потраченное время, затем повесила трубку и сразу же позвонила Питу.

"Марго?" — сказал он. "Привет. Как дела?" По его тону она поняла, что их взаимные полушутливые извинения сгладили ситуацию, насколько он был заинтересован, за что она была ему благодарна.

"Я нашла зацепку для Уоллеса", — сказала она без предисловий. "Нам нужно сообщить штату, чтобы они получили ордер на обыск склада в Уотерфорд Миллс".

"Стоп, стоп, стоп. Помедленнее. О чем ты говоришь?"

Марго заставила себя сделать глубокий вдох, затем объяснила, что Аннабель рассказала ей о хранилище ее брата. "Там хранятся многолетние вещи Уоллеса", — сказала она, когда закончила. "Что, если он хранил что-то уличающее? В этом есть смысл. Серийные убийцы любят хранить трофеи своих убийств, но Уоллес слишком непостоянен, чтобы держать все при себе при каждом переезде. Что, если он хранил их?"

"Хорошо… Но подожди, Марго. Единственное, что у тебя есть на этого парня, это то, что он был заинтересованным лицом в деле Полли Лаймон. Ни один детектив в мире не будет беспокоить судью, чтобы получить ордер на обыск из-за этого".

"Это неправда. У меня также есть…"

"Ах да", — прервал он. "У тебя также есть двадцатипятилетнее воспоминание о том, как один наркоман говорил, что у Януарии был воображаемый друг по имени Слон Уоллес".

Марго выдохнула. "Уоллес был на танцевальном концерте Януарии. У меня есть фотография, доказывающая это. Это не совпадение. Он связан с двумя мертвыми девочками".

"Я знаю. И я согласен с тобой. Я лишь хочу сказать, что никто не одобрит ордер на обыск на основании того, что у тебя есть. Мне жаль".

Марго закрыла глаза. "Он — ответ на это дело, Пит. Я знаю это".

"Тогда ладно. Продолжай копать. Я сделаю все, что смогу, здесь. Слушай, мне пора идти, но я дам тебе знать, если что-нибудь найду".

После того, как они повесили трубку, Марго бросила телефон на сиденье рядом с собой и издала разочарованный стон, перешедший в крик. Она схватила рулевое колесо и сильно его покрутила. Она была так уверена, что Уоллес — ответ на этот вопрос, но как, черт возьми, она должна была это доказать?

Она отпустила руль, в последний раз ударив по нему ладонями, а затем опустилась на свое сиденье. Она сидела так в течение долгого времени, ее дыхание выровнялось, сердцебиение замедлилось. Затем, наконец, она встала и повернула ключ в замке зажигания. Когда она добралась до дома, уже наступили сумерки, пасмурное небо было серо-пурпурным. И снова Марго слишком долго оставляла дядю одного. И снова ее желудок скрутило от чувства вины. Хотя она уже привыкла к этому чувству, оно не утратило своей остроты.

Она припарковалась на подъездной дорожке, затем прошла по хрупкой траве к крыльцу дома Люка, но когда попыталась повернуть дверную ручку, та застряла у нее в руке. И тогда она вспомнила, что до сих пор не сделала копию ключа от его дома. Она была близка к этому — проехала полпути до хозяйственного магазина тем утром, но ее прервал звонок Линды с ее зацепкой для Джейса, и она отвлеклась. А в последующие несколько дней на нее обрушился такой шквал откровений, что создание копии ключа просто вылетело у нее из головы.

Марго снова постучала по ручке, но та не сдвинулась с места. Она постучала, подождала. Ничего не произошло. "Черт", — шипела она себе под нос. "Дядя Люк! Это я, Марго!"

Она прислушалась, но в доме было тихо и спокойно.

"Черт!" Она постучала снова, теперь уже сильнее. "Дядя Люк! Ты можешь меня впустить?"

Она остановилась, чтобы прислушаться, и на этот раз услышала звук приближающихся шагов. Марго выпустила вздох облегчения, но когда через несколько мгновений дверь распахнулась, он застрял у нее в горле. Адреналин так быстро пронесся по ее телу, что казалось, будто по венам бежит электричество. Ее зрение помутилось, и она покачнулась.

Перед ней стоял Люк, ее любимый дядя, ее самый любимый человек на свете. В его руках было огромное охотничье ружье, направленное в лицо Марго.

ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ Крисси, 2009

Дрожащей рукой Крисси открыла входную дверь своего дома, бросилась внутрь и захлопнула ее за собой. У нее было ощущение, что за ней следят, за ней охотятся, но она знала, что сейчас ее преследует только правда.

Несмотря на протесты Джоди, Крисси встретилась с Дейвом, но теперь, когда она это сделала, она не была уверена, что это была хорошая идея. Если все, что Джейс рассказал ей в своем письме, перевернуло мир Крисси с ног на голову, то Дэйв взорвал его. Теперь она понимала, сколько вреда причинила, храня свои секреты все эти годы, понимала, сколько боли и гнева причинила.

Она хотела — должна была все исправить.

Она бросила сумочку у двери и поспешила на кухню, где хранились блокнот и ручки. Крисси хотела бы позвонить Джейсу, но он по-прежнему отказывался дать ей свой номер, поэтому она выдвинула стул и села за кухонный стол, чтобы написать ему письмо. И все же, поднеся ручку к странице, она поняла, что не знает, как начать, не знает, что сказать. Пятнадцать лет она подвергала остракизму собственного сына за убийство, которого он не совершал. Как она могла извиниться за это в письме? А кроме извинений, было еще и то, что она должна была теперь объяснить, что она должна была ему сказать. Все это было слишком.

Она тяжело вздохнула и вместо письма написала короткую записку:

Джейс,

Прости меня за все. Я собираюсь все исправить.

Я только что узнала кое-что о твоем отце. Он не тот, за кого ты его принимаешь.

Я