Гений войны Суворов. «Наука побеждать» - Арсений Замостьянов

Некоторое время Суворов ещё поразвлекал двор Павла своими вольностями и чудачествами, а потом взял да и вернулся в обжитое Кончанское, проведя в столице лишь три недели. Отныне он жил там как свободный отставник, принимал гостей, вёл безнадзорную (насколько это возможно) переписку. Открыл в Кончанском школу для крестьянских детей, с которыми порой упоённо играл на улице в бабки. В Кончанском Суворов разрабатывал стратегию будущей войны с Наполеоном, войны, в которой Россия должна была спасти Европу от французских смутьянов. Итогом этих раздумий стали надиктованные в сентябре 1798-го генерал-майору Ивану Ивановичу Прево де-Люмиану (именно Ивану Ивановичу — Суворов любил называть этого генерала на русский манер) пункты плана новой большой европейской кампании: «Австрийцы должны держаться, не опасаясь за Рагузу, ни даже за Триест, даже в том случае, если бы и был поставлен вопрос о 30-летней войне. Обстоятельства меняются, так же как меняется и оружие, что я не могу сказать про себя, будучи сторонником холодного оружия. Англичане слабы на суше, но не слабы в отношении обороны своих берегов. Но какой перевес на море! Не высаживая десанта во Франции, они не должны прекращать занятий колоний. Они слишком распыляют свои силы на канале и на Средиземном море, действуя оборонительно, между тем как их силы обязывают к наступательной тактике. Они должны действовать настойчиво. Саксония должна оставаться нейтральной, чего нельзя сказать про Баварию и прочих принцев империи до Ганновера. Даже турки, теряя Грецию, будут тем самым еще более вынуждены вступить в войну, под призрачными обещаниями возврата Крыма и прочего, что лишь явится объектом для освобождения в дальнейшем. Россия встретится с некоторыми затруднениями со стороны Персии, но эта последняя слаба. Постараются поднять против нее Кабарду, а также и черкесов. Против Швеции она должна иметь 24 000 человек хорошо вооруженных и подвижных. На море она гораздо более сильна, сокрушит шведский флот и передаст излишки судов англичанам. Дания более выиграет, схватившись со шведами, чем если будет рисковать в другом месте. Самым же лучшим для нее будет нейтралитет, и если она не будет помогать англичанам. В интересах прусского кабинета усилить ослабление Австрии и повергнуть русскую гидру. Король будет с французами. Обе державы на него легко нападут с 10 000 человек каждая, если он не будет на их стороне или если останется нейтральным.

Со времени последней войны у турок не хватает людей и, если только их не поддержит Франция, Россия победит их с 60 000 или 30 000 резерва. Ее флот имеет стоянкой Севастополь. Австрийцы и русские будут действовать против Франции со 100 000 человек каждые, имея в принципе:

Только наступление. Быстрота в походе, горячность в атаках холодным оружием.

Никакой методичности при хорошем глазомере.

Полная власть генерал-аншефу.

Атаковать и бить противника в открытом поле. Не терять времени на осаду за исключением, например, Майнца, как основного пункта; иногда действовать обсервационным корпусом, блокадой, брать скорее крепости штурмом и сразу живой силой; так имеешь меньше потерь. Никогда не распылять силы для сохранения различных пунктов. В случае если противник их минует, это тем лучше, ибо он приближается, чтоб быть битым. Итак, нужен только обсервационный корпус на Страсбург, еще подвижный корпус на Люксембург; его острие продвинуть с беспрерывными боями до самого Парижа, как главного пункта, не останавливаясь в Лодане, если не считать установления наблюдения за ним при помощи некоторого количества войск, чтобы иметь свободным тыл, но не для отступления, о чем никогда не думать, но для обозов. И никогда не следует перегружаться тщетными комбинациями для контрмаршей и для так называемых военных хитростей, которые хороши только лишь для академика (мыслимы лишь только в теории), Италия, Нидерланды легко последуют за Парижем; король сардинский выскажется; имеется еще достаточно горячих голов в Италии, а остальное на благо общества. Неаполитанский король воспрянет, англичане очистят Средиземное море, никаких отсрочек, ложной предосторожности и зависти — головы Медеи, а в Министерстве Евгений Мальборо на положении Суворова и Кобурга».

Итак, Суворов был убеждён, что только овладев Парижем, союзники сумеют сломить наступление французских армий. Италия и Нидерладны — режимы, насаждённые французами, — рухнут как карточный домик, если союзники войдут в Париж. Суворов рассуждал здесь по-наполеоновски. Между тем противники Бонапарта в те годы мыслили иными категориями, стараясь избегать решительного сосредоточения сил на одной — центральной, ключевой! — цели.

Суворов острым глазом следил за международной обстановкой, за баталиями, не отставал от быстрой рысцы нового времени. Но случались часы, когда помыслы опального фельдмаршала обращались к области, далекой от политики и военного искусства. Суворов хотел продолжить свои дни в монастыре, в письме из Кончанского просил императора отпустить его в Нилову пустынь… Но серьезное осмысление европейской политики убедило Суворова, что его долг — спасать Россию от надвигающейся с Запада опасности. И когда Павел, внявший просьбам союзников, предложил Суворову возглавить русско-австрийскую армию, призванную освободить от французов север Италии, Александр Васильевич принял на себя этот крест. Принял, своими чудачествами предварительно вынудив Павла разрешить Суворову вести войну по-суворовски, а не по-прусски.

В молчаливом противостоянии кончанский отшельник преодолел упрямство императора. Победил стоическим терпением и сосредоточенным на славе России, полным смирения, умственным трудом. Павел отправил Суворова в Европу «спасать царей», разрешив ему отступление от новых военных порядков: «Воюй по-своему, как умеешь». В феврале 1799 г. Суворова восстанавливают на русской службе в чине генерал-фельдмаршала, а в марте — назначают главнокомандующим союзной армией в Италии.

Появился в окружении Суворова и новый сотрудник — Егор Борисович Фукс. Ловкач и литератор, воспитанный в окружении хитрющего дипломата Безбородко. Фукс стал правителем канцелярии Суворова и находился при главнокомандующем неотлучно. Суворов знал, что Фукс — доносчик и шпион, и надеялся, что при этом у него нет злых намерений. Как бы то ни было, благодаря Фуксу, мы узнали немало достоверных и столько же выдуманных эпизодов из жизни Суворова.

В едино лето взял полдюжины он Трой…

А. С. Шишков

Воевать предстояло в Италии. Соперник — достойнейший. Одолеть в честном бою армию, которая показала чудеса храбрости в первых революционных войнах, — что может быть заманчивее для Суворова, верившего в свою звезду даже во дни беспросветной опалы. Место действия — Италия, священная античная земля, навевавшая воспоминания о Юлии Цезаре и Ганнибале, перед которыми Суворов преклонялся с детства. Суворов никогда не путешествовал. Не был беспечным странником. У него не было времени для познавательных досугов. Вся жизнь прошла в учениях и боях. Он впервые направлялся в Италию — в страну, о которой мечтал в отрочестве. В страну Плутарха и Корнелия Непота, Тита Ливия и Цицерона. Политическое значение войны с французами, по мнению Суворова, ничуть не уступало смыслу Пунических войн. Италия была для Суворова вратами в мировую историю. Он переходил Рубикон. В одном из писем он так и обмолвится — Рубикон. Суворов сожалел, что на первом этапе кампании ему не удастся скрестить шпаги с Бонапартом. Но кто знал заранее — что случится после Адды? Суворов намеревался спасать царей, вторгнуться во Францию. Наверняка рассчитывал урезонить и Бонапарта — достойнейшего из противников.