Он - моя тайна - Оливия Лейк

— Да как ты… — соседская дверь открылась и вышла Ирина Михайловна, профессор РАНХиГС. — Я беременна от тебя и не позволю так с собой обращаться! — голос Томки поднялся на две октавы выше.

— Здравствуйте, — кивнул соседке, округлившей глаза на неожиданное откровение. — На этаже еще три двери, можешь во все постучать и рассказать. — Я свою открыл и добавил: — Но теперь я злой: тебе и твоему другу, вместе с клиникой сидеть на нарах и бэбика качать.

— Неужели ты настолько бесчувственный?! Он ведь твой! Твоя плоть и кровь!

— Настолько, — и захлопнул дверь.

Утром я позвонил адвокату. Нужно разобраться с этой конторой, наказать по всей строгости. И Тому тоже.

Дина

— Матвей, ну приглядывай за ним, ладно? Еще одного собачьего купания не выдержу!

Мы уже два дня жили на новом месте, но не вдвоем, как ожидалось, а в компании мелкого мопса. Я заказала ему симпатичную лежанку, но Пончик отказывался в ней спать и упорно лез на наш с Матвеем диван.

Сын еще не осознал и не осмыслил происходящее до конца: развод для него пока нечто абстрактное, а переезд воспринимался как что-то временное. Матвей спрашивал про Женю, ненавязчиво, но интересовался. Пока без грусти и во многом благодаря псу.

Женя тоже вчера написал. На звонки я не отвечала, но сообщение прочла. Хотелось бы послать его далеко и навсегда, но пока это невозможно. Мы еще не разведены, и он отец Матвея. По документам как минимум. Поэтому игнорировать Женю не стала. Сегодня утром я подала заявление на развод. Мне объяснили, что мужу придет уведомление: подпишет электронно, и если нет имущественных споров — суд разведет без выяснения мотивов. Это, конечно, все в теории, не будет настолько так легко, но я надеялась.

Женя написал, что купил Матвею телефон и хочет передать. Он не требовал, но настаивал на свидании с сыном. Я не могла отказать, чтобы не дать ему козырять этим в суде. В субботу условились встретиться в парке. Естественно, Матвея с ним один на один не оставлю. В людном месте и в моем присутствии, и никак иначе! Женя, естественно, не против был.

Кое-кто тоже очень хотел встретиться. Максим. Но я не готова. Матвей тем более. Понятно, что скрывать свое отцовство долго не позволит. Как и прятаться от себя. Но мне нужно было время. Пока не подобрала слова. Очень сложно объяснить эту правду ребенку.

— Матвей, я сбегаю, кофе куплю, — и показала на кофе-шоп на той стороне улицы.

— Ага, давай, — даже не посмотрел на меня. Пончик помог ему в кратчайшие сроки обзавестись друзьями на новом месте. Надеюсь, это зачтется, когда встанет разговор о переводе в другую школу.

Этот вариант я не до конца обдумала. Был еще такой: снять квартиру возле нашей школы. Но это накладней и ближе к Жене.

— Большой латте, пожалуйста.

Я взяла пару выходных на работе, чтобы определиться, как дальше быть: одного дома Матвея оставлять не хочу. А кому его доверить или, может, в спортивную секцию на полный день определить? А мы ведь так и не были в отпуске, на море. Мама звала. Возможно, к ним полетим: сама отдохну недолго, а Матвея можно оставить до конца лета. Сочи. Море. Солнце. Как только Барсов отреагирует? И Савин тоже? Я, конечно, мать и мне решать, но сколько нервов нужно будет, что на одного, что на другого.

Я взяла кофе, дорогу перешла и сразу заметила какую-то возню. Пончик разрывался, дети сгрудились, а какая-то блондинка орала на моего ребенка. Что?! Я бросилась туда.

— Ну-ка, отвечай мерзкий мальчишка! — взвизгнула Влада и дернула его за волосы. Я подскочила, схватила ее за руку и резко развернула. — А вот и ты!

Я быстро взглянула на сына. Покраснел весь от гнева и обиды, челюсти стиснуты, руки в кулаки, а глаза полны слез. Тварь. Убью ее стерву. Я со всей силы толкнула Владу, хотела по наглой морде треснуть, но на меня лети смотрели.

— Еще раз сына моего тронешь, я тебе руки поломаю и наращенные патлы выдерну, поняла?

— Защищаешь своего нагулыша! На Макса решила повесить, да? Не выйдет ничего, я не позволю!

Я снова схватила ее и оттащила от детей. Кажется, Влада не в себе. Она в принципе не нормальная, но сейчас на лицо истерика и шизофрения.

— Пошла вон отсюда, или я вызову полицию и заявлю на тебя за причинение вреда ребенку. У тебя пять секунд.

— Я уйду, но сначала расскажу, кто утешал Максика, пока ты дома с мужем была.

Я нахмурилась. О чем это она?

— Да-да, я о той ночи. Я была с ним. Лежала под ним. Он имя твое слышать не хотел, но рычал мое, когда кончал. — Влада приблизила ко мне лицо. Я сглотнула. — И это не первый раз: мы трахались под носом его отца много лет. Спроси сама. Напомни, как в двадцать лет первый раз трахнул меня в доме папочки под душем. Спроси.

— Пять секунд кончились. Пошла вон, — холодно отчеканила, а внутри черная дыра разрасталась. Я думала больно было, когда Макс отказался от меня снова, не простив окончательно. Но обвинять меня, а самому утешаться в объятиях мачехи — это вообще как?! Если она не врала, а чувствовалось, что правда здесь есть, может не абсолютная, но есть, то они состояли в отношениях, давних и мерзких. Она же жена его отца. Мерзость. Фу! Что же за мужчины меня окружали?!

— Я уйду, но запомни: я — женщина Барсова.

— Убирайся! — я уже кулаки стиснула. Давно я курам хвосты не ощипывала!

Влада фыркнула и обошла меня. Я с трудом удержалась, чтобы не броситься на нее. Сука сына моего обидела и меня оскорбила — неужели дам ей уйти с гладкой шевелюрой?! Я посмотрела на Матвея, обнимавшего Пончика, и поняла, что ему нужна мама. Вот прямо сейчас. Еще одну неадекватную он не выдержит.

— Пойдем домой, — позвала его. Он робко помахал ребятам, которые так и стояли с открытыми ртами, и ко мне подошел. Я обняла его, и мы поднялись в квартиру. Нас ждал серьезный разговор. Матвей слишком много услышал.

— Мам, а почему эта женщина так сказала? — задал вопрос, когда мы помыли лапки Пончику.

— Пойдем, — взяла сына за руку, и мы сели на диван. — Забудь все, что услышал сейчас. Та женщина говорила глупости. Она просто злая. Как мачеха из сказки про Золушку, помнишь?

— Эта девчачья сказка, — ответил он. — И для мелких совсем, а я взрослый уже.

— Ты взрослый… — вздохнула я. — Именно поэтому я расскажу тебя кое-что очень важное.

Я собралась волю в кулак, еще раз крепко поцеловала его в макушку и начала свою исповедь. Версию для детей, естественно.

— Ты же помнишь дядю Максима?

— Мам, ну конечно помню! — нетерпеливо воскликнул. Он не понимал еще, насколько важное открытие его ждало. Иначе сидел бы тихо, надеясь, что само как-то разрешится. Без него.

— Мы с Максимом давно знакомы. Еще до твоего рождения… Мы с ним дружили и любили друг друга.