Ловушка для Бешеного - Виктор Доценко

Вертолет попал в зону восходящих воздушных потоков и сейчас его сильно болтало.

Это его двойник, — продолжал свои пояснения Бешеный. У него их много. Они разъезжают по террористическим центрам и произносят речи. Оттого кажется, что вожак террористов везде и всюду и что он всесилен, как джинн.

Элгуджи изменился в лице. Ему уже казалось, что он стал богат, а тут так внезапно все надежды рухнули. Остался только этот невзрачный человечек, который трясся в углу. И за которого не получишь и десятка долларов. Грузин в ярости замахнулся на него прикладом автомата, человечек что‑то быстро залопотал по–арабски.

Говорит, что не знает, где его хозяин, — перевел старый Мустафа, — просит сохранить ему жизнь.

А на кой он нам нужен, если он ничего не знает? — задал резонный вопрос Мамука.

А пусть хотя бы приберет здесь, — нашелся Мустафа и пнул ногой одного из убитых помощников «бен Ладена». — Не тащить же мне к себе домой эту падаль.

Падаль должна падать, — задумчиво произнес Мамука. — Скажи ему, батоно Мустафа, чтобы повыкидывал всю эту шваль за борт. Может это делать с любовью: все‑таки его «братья». — Он весело рассмеялся.

Старый Мустафа что‑то кратко произнес, и «бен Ладен» кинулся сломя голову выполнять распоряжение. Он подтаскивал своих мертвых товарищей к борту и сталкивал вниз. Когда последний уже оказался за бортом, «бен Ладен» выпрямился, гордо улыбаясь, с видом человека, исполнившего долг и теперь ждущего похвалы. Но в тот же миг он поскользнулся на чужой крови, инстинктивно схватился за край открытого проема.

И надо же было так случиться, что вертолет в очередной раз сильно тряхнуло. Фальшивый «бен Ладен» нелепо подпрыгнул, снова поскользнулся на крови и вылетел за борт. Еще долго можно было видеть, как он несется вниз, раскинув руки и ноги, похожий на выпавшую из окна детскую куклу…

Черт с ним, с рублем! — хмыкнул Савелий.

С каким рублем? — не понял старый проводник.

Анекдот есть такой… Подходят к узкой веревочной лестнице через пропасть двое путешественников, попытались взойти на мост, а тот такой неустойчивый, что у них голова закружилась… Испугались, стоят и не знают, что делать, а перейти на другую сторону жизненно необходимо…

Вот придурки! — буркнул Мамука. — И что дальше?

Подходит к ним угрюмый мужик, — что, спрашивает, страшно? Страшно, говорят, дядя… А на другую сторону нужно? — спрашивает тот. Ох, нужно, родимый, отвечают путешественники. Может, поможешь? Рубль с каждого — и перенесу…

За рубль? — поморщился Мамука.

Так давно это было, — пояснил Савелий.

Тогда конечно, — кивнул грузин. — И что дальше?

Конечно, родимый, заплатим! — Обрадовались путники. Подхватил мужик одного, посадил на плечо, потом посмотрел внимательно на второго и думает: «Чего это лишний раз туда–сюда мотаться?» Давай и ты залезай, говорит он второму. Посадил его на второе плечо и пошел по веревочной лестнице… Идет, идет, а посередине споткнулся и выронил одного в пропасть… И тебе не жалко? — выкрикнул второй. А… махнул рукой мужик, черт с ним, с рублем!..

Черт с ним, с рублем? — Мамука весело рассмеялся, за ним и его брат.

А старый Мустафа, немного подумав, глубокомысленно заметил:

Да, мудрая сказка… — и после этого очень долго молчал, о чем‑то размышляя…

Вертолет посадили на небольшой площадке, указанной старым проводником. По договоренности с Савелием, винтокрылая машина досталась Мустафе в качестве гонорара за работу проводником. Что собирался делать старик с вертолетом — никто не спрашивал.

Савелий распрощался со старым Мустафой и вместе со своими верными сопровождающими вернулся в дом дяди Ушанги. Поразительное дело — прошло почти два дня, а праздник у дяди Ушанги все еще продолжался. Правда, кое‑кто из гостей спал под раскидистой чинарой, неподалеку от источника. Но сам хозяин имел свежий вид, словно и не провел за столом двое суток кряду.

Удивительнее всего было другое.

Среди гостей Савелий вдруг рассмотрел до боли знакомое лицо Костика Рокотова!..

Невосполнимые потери Александра Позина

Среди тех, кто особенно остро и болезненно переживал исчезновение из их жизней Савелия Говоркова, был, хотя это и может показаться странным, Александр Викторович Позин, ответственный чиновник Администрации Президента России, в недавнем прошлом тайный советник самого Ельцина, которому мы, уважаемый читатель, в прошлом романе «Бешеный жив!» не уделили внимания.

Однако в жизни Позина наш герой Бешеный, сам того не сознавая, сыграл очень важную роль. А генерал Богомолов не счел нужным сообщить Позину о «гибели» Говоркова, хотя Александр рассказал генералу о своем активном участии в поисках Савелия после его исчезновения с острова Маис.

Генерал совершенно справедливо не считал Позина близким другом Бешеного и не видел, что их вообще могло связывать, кроме случайного знакомства в Нью–Йорке и недолгих, чисто приятельских отношений. Богомолов был уверен, что Савелий, которому приходилось в жизни встречаться с великим множеством людей, вряд ли как‑то особо выделил среди них Позина, и был прав…

Честно сказать, Бешеный и не вспоминал о случайном нью–йоркском приятеле, с невольной помощью которого он достиг своей давней цели — покончить с отъявленным негодяем олигархом Велиховым.

Таким образом, Позин пребывал в полном неведении о судьбе Савелия, даже и не предполагая, что он «погиб».

Почему встреча с Бешеным оказалась для Позина такой знаменательной, на первый взгляд понять не так‑то просто, дело в том, что Позин, обладая бессчетным количеством приятелей, иногда довольно близких, никогда не имел настоящих друзей. Так сложилось в его жизни.

Поскольку отец его был крупным советским журналистом–международником, работавшим в развитых капиталистических странах, где при советских посольствах имелись школы–семилетки, Позин учился не в Москве, а в разных странах. А в старших классах он каникулы всегда проводил за границей у отца.

Под влиянием отца, человека широко образованного, он рано понял, что надо учиться. Александр всегда исправно готовил уроки по всем предметам и читал книжки, не предусмотренные школьной программой. Кроме того, он с удовольствием учил языки, которые ему давались на удивление легко. Так, к окончанию школы Александр Позин вполне прилично говорил на четырех языках — английском, немецком, французском и испанском. Ясно, что при такой загрузке времени на обычные подростковые увлечения не оставалось. Он ни в коем случае не был презираемым «ботаником», но у него выпал тот период дворовой дружбы подростков, в которой нередко завязываются прочные отношения, продолжающиеся всю жизнь.

Так вышло, что Позин вообще никогда не гулял во дворе и не знал, что такое дворовая компания. Круг его юношеского общения замыкался на детях элиты советского общества эпохи упадка, когда восхищение всем западным явно перехлестнуло через край. И хотя Позин сам, можно сказать, выросший на Западе, относился к тому безо всякого восторга, его в молодежных компаниях уважали только за то, что он ТАМ БЫЛ. Круг этот состоял из детей дипломатов, журналистов, актеров, режиссеров, известных музыкантов и ученых.