Сталин и контрразведка - Анатолий Терещенко

Они встретились на вилле шефа. Джон рассказал ему о полученной под большим секретом информации о проведении конференции «Большой тройки».

– Неужели больной Рузвельт захочет трясти свое тело через океан? – высказал сомнения Сейполл. – А потом, это опасно, мотаться кортежу по городу. Переговорный центр видно будет на территории посольств СССР, английское рядом, – а потом про себя подумал, – не думаю, чтоб они будут обсуждать вопрос об открытии второго фронта.

И вдруг Бентон не удержался от колкого замечания:

– А вы меня уверяли, что второй фронт – это миф. Рузвельт с Черчиллем откроют второй фронт, а Сталин развернет здесь третий фронт.

Таким образом, наивность Сейполла была осмеяна, хотя прицельных возражений против линии умозаключений своего шефа у Бентона не было.

Вдруг Сейполл поднялся из-за стола, достал из коробки сигару, профессионально обрезал ее и прикурил. Клуб сизого дыма от первой глубокой затяжки при раскуривании, выпущенный из ноздрей и рта окутал голову. Пространство наполнилось благородным запахом дорогого гаванского табака. Его снова потянуло в сторону удивления от информации посла:

– Да неужели Рузвельт одурел, ему Америка этого шага не простит. Зачем, зачем сейчас нужна поддержка большевиков? С ума сходит старик, полиомиелит разбил его, а он пожелал прыгнуть через океан. Ему, что не жалко наших солдат?

– Вот видите, мы с вами и сошлись, – уже спокойно констатировал Бентон.

А вечером на тегеранском аэродроме совершил посадку личный самолет генерального директора «Денавар-компа-ни» сенатора Роя Лоринга. Удивительно было то, что никто мистера Лоринга на конференцию трех держав не приглашал. Он даже прибыл раньше самого президента.

На аэродроме Рой Лоринг обступившим его корреспондентам газет поспешил заявить, что прибыл он в Тегеран исключительно по вопросам возглавляемой им нефтяной компании. Тем не менее, к исходу следующего дня Лоринг пригласил к себе в резиденцию Сейполла и Бентона.

Начал беседу издалека.

– Америка была поражена чередой побед советского оружия, – зло и ворчливо, хмуро и недовольно пробурчал хозяин. – Победа под Сталинградом поразительным образом изменила соотношение сил на фронте. А потом провалы немцев на Курской дуге и Северном Кавказе. Недавно советы форсировали Днепр, освободили Киев и прут на Запад. Сейчас в пору, помогать Гитлеру, а не русским! И мы с вами «конструктивная» оппозиция должны сделать то, чего не смогут организовать продажные дипломаты. А наш президент и британский премьер торопят проведение здесь конференции. Сталин, конечно, будет рад. Надо ее сорвать!

– Как? – хором рявкнули двое гостей.

– Хотя бы учинить драку, лучше с перестрелкой и жертвами, между советскими солдатами и нашими или британскими. Найдутся ли такие силы?

– Безусловно, они есть, – поспешил заверить знаток полицейских авантюр и провокаций Бентон.

– Где они могут быть? Через кого мы можем решить эту важную на сегодня для Америки задачу?

– Через Хосрова Хавара. Он поднаторел в борьбе с демократической оппозицией.

– Например?

– Организовать пьяный дебош.

– Принимается. Это только начало. Готовьте эту акцию, – скомандовал низколобый, пучеглазый бизнесмен. Он встал, протянул пухлые руки, заросшие черной шерстью, допил кофе и обратился к гостям, – а теперь оставьте меня одного, я хочу отдохнуть после такого марафонского перелета…

* * *

Сведения о драке, явно инспирированной противниками Тегеранской конференции, между англичанами и американцами при участии в локализации этого конфликта нашей патрульной службы, по негласным каналам получил представитель СМЕРШа подполковник Николай Григорьевич Кравченко, который проинформировал начальника 2-го управления НКГБ генерал-лейтенанта Петра Васильевича Федотова. По цепочке информация дошла и до Лаврентия Павловича Берии. Что и как он докладывал по этому поводу И.В. Сталину и какова была его реакция, нам, к сожалению, не дано знать.

Можно только предположить, что планы действий так называемой американской «конструктивной» оппозиции или «малой тройки» были перехвачены в результате оперативно-технических мероприятий. А затем они гасились на начальных фазах их проявлений. Таких столкновений было зафиксировано немало. Американские «кроты» рыли под срыв конференции.

Естественно, как и сам президент США, так и его охрана были заранее проинформированы нашей стороной. В частности, о планах срыва конференции «пятой колонной», состоящей из деловых кругов Нью-Йорка и Вашингтона.

Этот жест доброй воли с нашей стороны был в дальнейшем высоко оценен Рузвельтом.

Понимая свою несостоятельность и неспособность «замутить» обстановку вокруг конференции «Большой тройки», вскоре другая – «малая тройка» в лице Бентона, Сейполла и Лоринга убыла за океан несолоно хлебавши и опростоволосившись.

Теперь цель у них была одна, чтобы по прилету начать гнать волну очередных претензий к политике президента, начиная с факта его остановки на все время переговоров в советском посольстве – в «плену НКВД» и солидарности со Сталиным по ускорению открытия союзниками второго фронта…

* * *

Но Тегеранская конференция (28 ноября – 1 декабря 1943 года) состоялась вопреки американским «ястребам» и планам гитлеровских спецслужб ликвидировать или выкрасть «Большую тройку» – Сталина, Рузвельта и Черчилля. Все задачи, которые ставил перед собой Сталин на этой конференции, были решены в пользу СССР.

Советский лидер диктовал волю. Авторитет его был настолько высок, что Рузвельт охотно откликнулся на предложение советской стороны в целях безопасности на время проведения конференции жить на территории Советского посольства. Американский президент был заинтересован во встречах со Сталиным больше всех. Он хотел больше времени провести с руководителем Советской России без Черчилля, чтобы выяснить позицию СССР по войне с Японией. Поэтому Рузвельт Тегеранскую конференцию воспринимал не как встречу трех, а как встречу «двух с половиной». Черчилля он считал за «половину».

Черчилля не любил ни Сталин, ни Рузвельт. Думается, на почве нелюбви к Черчиллю произошло сближения Рузвельта и Сталина.

На этой конференции по настойчивому требованию Сталина был установлен точный срок открытия союзниками второго фронта во Франции и отвергнута предложенная Великобританией «балканская стратегия».

Обсуждались реальные пути предоставления независимости Ирану, положено начало решения польского вопроса и были намечены контуры послевоенного устройства мира.

По возвращении советской делегации в Москву на совещании Ставки Сталин особых подробностей по Тегеранской конференции не раскрывал. Он только коротко заметил:

– Рузвельт на Тегеранской конференции дал твердое слово начать широкие действия во Франции в 1944 году. Думаю, что он слово сдержит. Ну, а если не сдержит, у нас хватит и своих сил добить гитлеровскую Германию.