Пётр Машеров - Славомир Антонович

народа», разные партийные и советские руководители вместе с простыми людьми ходили в магазины, столовые, поликлиники, больницы. В некоторые, понятно, не пускали «простой народ», но так было заведено во всем Советском Союзе. Когда же человек хотел личной выгоды — того, что гарантировала должность, — этого Петр Миронович не терпел. Те, кто шел на повышение, должен был выбирать: или новая должность — или, к слову, дача.

Однако критика и самокритика — не мёд… Может быть, поэтому Г. Криулин, первый секретарь Могилевского обкома КПБ, и сорвал аплодисменты, «принципиально» выступив на высоком партийном форуме против тех, кто, по его мнению, позорит партийных работников:

- Показ образа партийного работника ассоциирует у читателя мысли о деятельности партийных организаций, да и о партии в целом. Так вот, в общей массе хороших литературных произведений появилось, на мой взгляд, немало ущербных, где партийные работники показываются карьеристами, очковтирателями и носителями прочих пороков. Конечно, были, да и есть такие, но разве это типичные и часто распространенные прототипы?! Да нет же! А как пасквильно выписаны образы секретарей обкома партии в романах писателей Елизара Мальцева «Войди в каждый дом» и Николая Шундика «В стране синеокой» (привязались к Рязанщине). Просто непонятно: для чего надо писать такие и подобные им книжки?!

Перечитываешь последние страницы стенограммы пленума, помеченной грифом «Совершенно секретно», и задумываешься… Конечно, поспешно были даны неоднозначные оценки некоторых сторон культурной жизни республики, определены отдельные ошибочные ориентиры для работы. Отдельные выводы, громоздкое постановление пленума вряд ли могли помочь повысить «действенность идейнополитической работы в свете решения XXIV съезда КПСС». Но, надо признать, многие рекомендации были аргументированными, взвешенными. Доклад и постановление на длительный период явились программой действий для многих партийных организаций республики. Убедительно и ярко об этом сказала Е. Прокофьева, секретарь Витебского обкома КПБ:

— Вчерашний доклад, буквально проглоченный нами, несмотря на то что он продолжался более четырех часов, явился для каждого из нас не только откровением, но и объектом подражания партийного подхода к делу. На протяжении уже длительного времени ЦК КПБ в своих документах и решениях, постановлениях и записках находит место для того, чтобы сориентировать кадры, какие методы употреблять, чтобы исполнить их наиболее эффективно…

На минские улицы пришла весна. Она, словно птица, опустилась сверху и начала хозяйничать в центре города. После мартовских метелей и мокрого снегопада снегоочистительные машины сгребали снег на середину улиц, грузили на самосвалы, а те вывозили его за город. А на окраинах, в полях еще лежала притихшая, нетронутая белизна.

Небо над столицей набирало голубизну, все больше кудрявились облака, прибавлялось тепла и света. Город быстро вбирал в себя весенние краски. Залитый солнцем, овеянный влажными ветрами, омытый дождем, он будто расцвел…

Машеров решил продуляться по родному городу. Вот уже около четверти века, как он подружился с Минском, с ним был связан и кровно, и большими партийными, хозяйственными и комсомольскими делами. Не так часто случается, чтобы биография пятидесятипятилетнего человека совпадала бы с биографией народа или города. Этой весной он как-то явственнее почувствовал свое родство с городом.

Его сердце запоминало все. Принимало на себя боль, радость, горе, которые случалось человеку пережить, и как бы впитывало их. Но оно безжалостно и хранило их. Держало в себе, пока сердце билось, жило, не уставая, - без надежды на отдых или облегчение. И в то же время новые радости и боль, надежды, удачи и ошибочные решения часто будили и тревожили в душе давнее… Разные мысли рождались в голове под впечатлением прошедшего в этот день пленума ЦК КПБ…

В человеке порядочном патриотизм есть не что иное, как желание трудиться на пользу своей страны…

Николай Добролюбов

Авторитет Машерова был высок не только в Белоруссии, республиках бывшего Советского Союза, но и за рубежом, даже в процветающих капиталистических странах. Народный художник Анатолий Аникейчик, к которому Машеров относился с большой симпатией, рассказал такой эпизод:

- В 1973 году мы с драматургом Андреем Макаенком были приглашены в США - там в Арроу-парке Нью-Йорка открывался бронзовый бюст белорусскому песняру Янке Купале. Сотрудники постпредства Советского Союза показали нам любопытный документ - журнал с тестами. В Америке шла предвыборная кампания, и в журнале среди других был задан довольно-таки неожиданный тест-вопрос: «Кто из зарубежных деятелей мог бы стать президентом США?» Среди кандидатов в президенты фамилия Петра Машерова стояла в первом ряду...

Деловые и человеческие качества Машерова проявлялись и во время визитов в зарубежные страны. Впервые за границу он выехал в конце сороковых годов. Как первый секретарь ЦК комсомола, он представлял ВЛКСМ на молодежном фестивале в Венгрии. Его воспоминания домашние записали на магнитофонную ленту. «Павлуша (брат Петра Мироновича. — С. А.) знал, что я в партизанах, и кто-то из его или моих друзей-партизан перебрался через линию фронта и сообщил. После долгой военной разлуки первый раз мы встретились в Будапеште.

«Здесь был уже Семичастный, будущий председатель КГБ СССР. Он приехал из Вены с двумя чемоданами вина. Два огромных чемодана! Сидели всю ночь, до утра, ну и, конечно, никто не успел отойти к началу заседания. В лучшем случае кто-то мог стоять на ногах, все остальные лежали вповалку. Семичастного в его комнату отнесли. Он так весь день и не вышел. А я днем все-таки пошел на заседание».

В 1947 году в Лондоне проходил Международный конгресс молодежи мира. В составе советской делегации был и Петр Машеров, первый секретарь ЦК комсомола Белоруссии.

Позднее он посетил Югославию, Францию, Болгарию, ГДР, Польшу. В последний год жизни возглавлял делегацию Верховного Совета СССР во Вьетнам. В поездках встречался со многими политическими деятелями.

В 1973 году в Минск приезжал Фидель Кастро. На Кургане Славы он изъявил желание подняться на смотровую площадку. И сразу же устремился по винтовой лестнице наверх. Машеров последовал за ним. Они легко преодолевали ступеньки. Когда осмотр закончился и надо было спускаться с Кургана, кубинский гость вдруг спрыгнул с лестницы на траву и направился вниз по крутому склону напрямик.

Машеров словно ожидал такого поворота событий, пошел вслед. Он ни разу не поскользнулся, хотя на ногах были обычные туфли, а не военные ботинки пехотинца, как у Фиделя. Вместе с гостем они благополучно преодолели спуск и ждали, когда по бетонным ступенькам, опоясавшим несколько раз Курган, вернутся остальные.

Этот шаг Фиделя все расценили как шутку. Даже охрана за ним не пошла, не осмелилась, а вот Петр Миронович не оплошал. Видимо, ему неудобно