Пётр Машеров - Славомир Антонович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Обратимся к некоторым историкам, мнения которых нашли отражение в тексте. Один из них — доктор исторических наук, член-корреспондент Академии педагогических наук СССР профессор Лаврентий Семенович Абецедарский. Он был исследователем белорусской истории XVI -XVII вв., автором школьных учебников по истории БССР. С 1958 по 1975 (год смерти) возглавлял кафедру в Белгосуниверситете.
Абецедарский критиковал ряд авторов за то, что они в своих работах освещали жизнь и взгляды выдающихся мыслителей и культурных деятелей Беларуси — Евфросиньи Полоцкой и Лаврентия Зизания (Тустановского ), которые, «к несчастью», были в преступной связи с церковью. Но опровержений выводов Абецедарского не последовало, потому что он пользовался доверием республиканских директивных органов как консультант по вопросам белорусской истории. И вслед за профессором Машеров говорит:
— Перед лицом столь масштабных задач особо острыми становятся вопросы партийной ответственности ученого, четкости его мировоззренческих, классово-политических позиций. Об этом приходится напоминать в связи с тем, что в некоторых публикациях, в том числе в народных поэмах «Энеида навыворот» и «Тарас на Парнасе», в работах о Ефросиньи Полоцкой, Смотрицком, Зизании проявились отголоски внеклассового объективизма, идеализации отдельных богословов как выдающихся просветителей. За такими перекосами в толковании общественных явлений у отдельных исследователей подчас обнаруживаются взгляды, находящиеся в противоречии с ленинскими принципами партийности науки и непреложными идейными принципами нашего общества.
В докладе приводились и другие ошибочные выводы профессора. Хотя политическое руководство республики в своих оценках должно было ориентироваться не на тот или иной научный авторитет, а на истину, рожденную в свободных дискуссиях, спорах, в творческом соперничестве идей, концепций, точек зрений, на доброжелательное и терпимое отношение ко всякому творческому инакомыслию.
Докладчик подверг критике «националистический привкус некоторых концепций и взглядов», которые выражали научный сотрудник Института литературы АН БССР Н. Прашкович, сотрудник Института искусствоведения, этнографии и фольклора С. Миско, работник БелСЭ В. Рабкевич, преподаватель института иностранных языков П. Дедюля. «Партийная организация, общественность АН БССР, — подытожил свои мысли Машеров, — дали принципиальную оценку этим фактам, решительно развенчали моральную небрежность и идейную безоружность отдельных работников».
Обычно в конце работы пленумов последним выступал представитель ЦК КПСС, затем докладчик брал заключительное слово. Однако Машеров «подытожил» пленум после последнего оратора - П. Петрикова, секретаря парткома АН БССР.
Из стенограммы. Петриков:
- Одна из основных причин негативных явлений в Академии наук заключается, как об этом правильно говорилось в докладе, в недостаточном идеологическом обеспечении научно-производственной деятельности. Нашей науке нужны не просто хорошие работники, а убежденные борцы за великие идеалы коммунизма.
…К сожалению, отдельные ученые допускают серьезные ошибки в оценке явлений действительности, искажают фактическое положение вещей. За это их работы подвергаются справедливой критике, а иногда дело доходит до того, что книгу приходится даже изымать из продажи.
…В последнее время в Академии наук была подвергнута суровой критике компания собутыльников и неустойчивых в идейном отношении лиц, которые во время пьяных сборищ высказывали неправильные, националистические по содержанию взгляды о якобы существующем в Белоруссии засилии русских, ущемлении прав белорусского народа в развитии языка и культуры, целесообразности выхода БССР из состава СССР, изменении границ за счет присоединения к Белоруссии части территории Российской Федерации, Латвии и Польши и т. д.
Изучение вопроса показало, что их «запевала» — старший научный сотрудник Института литературы, кандидат филологических наук Прашкович безнадежно отставший в науке и морально опустившийся человек. Он систематически пьянствовал, нарушал трудовую дисциплину, не проявлял активности в общественной и политической жизни. Его «коллега», кандидат наук Института искусствоведения, этнографии и фольклора Миско несколько раз попадал в медвытрезвитель, за плохое выполнение производственных обязанностей понижался в должности, имел взыскания. С червоточиной оказались и три других участника этой одиозной компании.
На партийном собрании и заседании ученых советов коммунисты институтов литературы, языкознания, истории, искусствоведения, этнографии и фольклора, главной редакции БелСЭ дали принципиальную оценку этому уродливому в наши дни явлению и потребовали выдворения их из Академии наук. В соответствии с существующим законодательством ученые советы институтов тайным голосованием приняли единодушные решения о несоответствии этих лиц занимаемым должностям научных сотрудников. Тем самым ученые решительно осудили их омерзительные высказывания и поступки, их поведение, несовместимые с работой не только в академии, но и на идеологическом фронте вообще.
Заметки на полях. А потом «укоряли» просветителей, Евфросинью Полоцкую, Мелетия Смотрицкого, Зизания, Миколу Гусовского. Докладчик, возможно, не знал, что Зизаниев было двое, обоих в свое время церковь объявила еретиками.
Рогнеда Рогволодовна и Предслава — Евфросинья Полоцкая… Две знаменитые женщины, чьи имена стоят у истоков древней истории. Две полочанки, чарующие образы которых пережили века и сохранились для потомков. А на пленуме утверждалось, что Полоцкую нельзя считать прогрессивной, потому что она — монахиня.
Между тем организаторам и участникам пленума, тем, кто готовил доклад, должно было быть хорошо известно ее самоотверженное, одержимое благородной идеей служение народу. Переписывая и переводя книги в монастыре, она с течением времени основала два монастыря.
А Кирилл Туровский… Просветитель, подвижник, писатель. Он стоит рядом с Ефросиньей Полоцкой у истоков нашей письменности и культуры. Породила его туровская земля, воспитала красота белорусского Полесья.
После долгого забвения их имена снова стали достоянием белорусской культуры. Долгое время замалчивания истории, а то и ее фальсификации оборачиваются большими издержками духовной жизни нации. Первая половина 70-х годов для Белоруссии, как и для соседней Украины, была, между прочим, временем «охоты на ведьм». Соответствующая служба, опираясь на широкий идеологический актив, упорно искала, раскрывала, навешивала ярлыки и обезвреживала «националистов».
Правда, у нас, в отличие от Украины, «националистов» не сажали. По мнению Машерова, возможность национального возрождения в Белоруссии уже окончательно ликвидирована, а потому деятельность «националистов» не представляет большой опасности. «Разговоры об этом — это преувеличение, плод чрезмерной подозрительности», — подытожил докладчик.
Он понимал опасность национализма в крайней форме. «Национализм, — любил повторять, — ржавчина, которая разъедает душу человека, разрушает любое общество. Человек, зараженный националистическими предрассудками, никогда не будет духовно богатой, раскованной, яркой личностью, способной украсить нашу жизнь». Однако он иногда не различал национальное и националистическое. Любая попытка подчеркнуть самобытность культуры, национальных обычаев у него вызывала опасение: а «не пахнет» ли здесь национализмом?
Требование «быть идейно-сознательными» относилось и к детям, школьникам младших классов.
- Серьезными издержками страдает и детская литература, - считал Машеров. - В эпоху небывалого взлета науки и техники, технологии,
