Наследник Шимилора - Елена Жаринова

— Прости.

Я смущенно вспоминала свои давешние художества. Тоже мне, Эммануэль… Но сейчас мне было так хорошо, так спокойно и тихо. Словно я избавилась от мучительной зубной боли. И очень хотелось спать. Интересно, от моей одежды что-нибудь осталось? Я встала, огляделась… Постель напоминала воронку после разрыва снаряда. А вот это скомканное тряпье — наверное, моя блузка. Я двумя пальцами потянула ее к себе.

— Ты не останешься? — спросил Сэф.

Я покачала головой.

— Сегодня нет. Видишь ли… Я пришла к тебе несколько… несознательно.

— Я заметил, — усмехнулся Сэф. Но целуя меня на прощанье, удовлетворенно заметил: — Вот видишь, старая легенда не лжет. Мы с тобой видели Изумрудных Любовников, и мы будем вместе.

Я не стала спорить. Хотя прекрасно помнила, что когда Денис с Нолколедой вышли на палубу, две зеленые звезды продолжали гореть на небе. Получается, мы видели их все вчетвером. И как это прикажете понимать?

Я потихоньку выскользнула за дверь, надеясь, что в столь поздний час некому будет удивляться моему растерзанному виду. Зря надеялась. Не успела я на два шага отойти от комнаты Сэфа, как лицом к лицу встретилась с Денисом.

— Я говорил с Физэлем. Обсуждали наш отъезд, — сказал он, видимо, сочтя нужным пояснить свою ночную прогулку. А потом замолчал, глядя на меня. Я тоже молчала — что тут можно сказать? Босиком, с оторванным рукавом… Бросив мне спокойное: «Доброй ночи», Денис пошел к выходу. Повеяло сквозняком от открывшейся двери. Зябко обхватив себя руками, я думала: почему в том горячечном бреду, который погнал меня к Сэфу, у меня и мысли не мелькнуло пойти к Денису? Может быть, потому, что одна сумасшедшая ночь все равно ничего не решила бы для нас?

Я мечтою ловил уходящие тени,

Уходящие тени погасавшего дня,

Я на башню всходил, и дрожали ступени,

И дрожали ступени под ногой у меня.

И чем выше я шел, тем ясней рисовались,

Тем ясней рисовались очертанья вдали,

И какие-то звуки вокруг раздавались,

Вкруг меня раздавались от Небес и Земли.

К. Бальмонт

И вот настало время прощаться с Миллальфом. Нам было грустно покидать гостеприимные владения Физэля Ликуэна: ведь мы провели здесь неделю и с первого дня чувствовали себя как дома.

У Чани были особые причины для печали. В Миллальфе оставалась его безутешная подруга по кличке Майш — Снежинка. По этому поводу у нас с псом состоялся серьезный разговор.

Я сидела на крыльце, уже одетая в дорогу, а Чанг понуро лежал рядом.

— Оставайся, — скрепя сердце говорила я. — О тебе здесь позаботятся.

Пес качал головой.

— Я собака, гарсин. Я не могу вот так запросто менять хозяев. Так же как Майш не может отправиться с нами. Когда-нибудь мы с тобой расстанемся — я не смогу вернуться с тобой на Землю, ведь там я стану просто очень старой и глупой собакой. Но до тех пор я останусь с тобой. Майш меня не винит, она все понимает… Более того, поступи я иначе, она бы отвернулась от меня. Ты только не ищи меня, хозяйка, до самого отъезда. Я сам вас догоню.

И отчаянно мотнув рыжей головой, бедняга побрел к заветному дому.

Еще одним поводом для грусти стала необходимость оставить в Миллальфе наших лошадей. Физэль очень убедительно доказал нам, что «самый короткий путь в Шимилор лежит по воде: через озеро Ленно, порожистое верхнее течение Штора, потом через узкий горный перевал и снова по рекам и озерам до самого Вэллайда.» В таком путешествии лошади были бы только обузой.

И вот утром перед отъездом я украдкой рыдала, повиснув на пятнистой шее красавицы Помми, в последний раз расчесывая гребнем ее белоснежную гриву. Потом, тактично кашлянув, ко мне подошел Шом и, набравшись смелости, клятвенно пообещал, что Помми ни в чем не будет нуждаться. Расчувствовавшись, я чмокнула Шома в веснушчатую щеку, и тот расцвел счастливой улыбкой. Подозреваю, что прощание остальных членов отряда со своими верными друзьями было не менее тягостным. Особенно жалко было сенса Зилезана, вынужденного расстаться с Буррикотом. Я догадалась взять с Шома вторую клятву, и сын старейшины обещал заботиться об ослике.

Физэль отправлял с нами сорок хорошо обученных и вооруженных солдат. Кроме того, еще с двадцатью он лично собирался проводить нас до берега Ленно. Узнав о моих предположениях, он решил, простившись с нами, прочесать окрестности Миллальфа. Вдруг действительно удастся обнаружить какой-нибудь алтарь, на котором мускары проникались загадочной силой Модита.

В Лаверэле стоял месяц Яблони, время сбора урожая. Здесь, на севере, — короткие, но тихие, солнечные дни. В кронах деревьев заблестели первые золотые блики. Вдоль дороги к озеру росли дикие яблони, усыпанные маленькими пунцовыми плодами. Я сорвала один дичок — он был вяжущим, как черемуха, но источал дивный аромат. Физэль тоже с удовольствием грыз яблоки.

— Будет время — обязательно выпишу из Шимилора хороший черенок. Выведу новый сорт. Какое-нибудь «норрантское медовое», — мечтал старейшина.

— Лучше — «медовое Ликуэна», — улыбалась я. И представляла, как на этих скудных землях зеленеют яблоневые сады. А что? Пока у Физэля все получалось!

При одном взгляде на его солдат, браво марширующих по дороге, возникало ощущение надежности. Да, это не королевские гвардейцы, которые не смогли уберечь от беды ни принца, ни себя. Теперь, если при возвращении в Вэллайд возникнет угроза королевской власти, нам было что противопоставить канцлеру Лозэну. Так Денис стал во главе целого войска. И, надо заметить, справлялся с этим неплохо.

После памятной ночи я почти не общалась ни с Сэфом, ни с Денисом. Сэф на меня немного дулся — за то, что вроде как использовала его. А Дениса я сама избегала. И много времени перед отъездом проводила с Нолколедой. Немка, вскочившая с постели по случаю захвата пленного мускара, обратно уже не легла — несмотря на настояния Дениса. И тут же выполнила свое обещание, позвав меня заниматься борьбой. Она с мрачным удовлетворением валяла меня по траве до седьмого пота и щедро осыпала лестными эпитетами. Самыми ласковыми из них были «тупица» и «неуклюжий бегемот». Однако, к моему удивлению, мы с ней все это время неплохо ладили. Я даже стала называть ее Ледой.

По дороге к озеру я шла под руку с сенсом. Он неважно себя чувствовал в последнее время. Впервые за время пути я задумалась о том, что он уже не молод. К принцу же, напротив, в Миллальфе вернулся хороший аппетит и здоровый цвет лица. Видно было, что мальчику не терпится вернуться домой, увидеть отца и все, к чему привык с детства. Да я и сама думала о моем особняке на улице Королевских Лип как о самом настоящем доме. Я мечтала о ночной прогулке по городу в свете двух лун… Теперь от черепичных крыш Вэллайда нас отделяли какие-нибудь десять дней пути…