Наследница по кривой - Нинель Лав

— Что сказать, — докторша нервно поправила накрахмаленную шапочку, что говорило о её волнении — такой случай с больным в её практике встречался впервые, — наблюдается положительная динамика, но для окончательного заключения необходимы анализы, исследования, мнения специалистов. Говорить он будет, возможно даже, рукам вернётся двигательная способность, а вот ходить…

— Нужны операции? — с надеждой в голосе поинтересовался Дмитрий Викторович. — О деньгах не беспокойтесь!

— Таких операций у нас в России пока не делают. Не надо опережать события, и строить воздушные замки. Завтра мы начнём полное обследование Павла Павловича, а потом уже будем решать. На сегодня посещения к больному закончены, — она посмотрела на Киру и с иронией добавила: — Если, конечно, хозяева госпиталя ещё не уволили меня с места главного врача.

— Что вы Инна Валерьевна!

— Как можно?!

Но Кира промолчала. Она не чувствовала за собой вины и считала себя правой в сложившейся ситуации. Поступи она по-другому — её просто выставили бы вон из палаты, и они не узнали бы, что Павел Шубин жив.

69 Воскресенье

69 Воскресенье.

К машинам Валентин и Кира шли вместе. Дмитрий Викторович ещё на час остался в палате сына.

— Хорошая машина, — понуро похвалил Валентин, недовольно глядя на новенький молочно-белый «Ягуар». — Муж подарил?

— Нет, — Кира выдержала довольно внушительную паузу, во время которой выпустила из машины Лариона и долго смотрела, как пес, разминаясь, кругами носится по пустой стоянке. — Вячеслав Львович Бурмистров подарил… за быструю езду.

— А-а…

И опять наступила долгая пауза.

— Теперь вы, Кира Дмитриевна, всё знаете… Глупо получилось с кактусом, потом с сейфом, но я не мог выдать чужую тайну.

— Я понимаю — мужские тайны превыше всего.

— И что теперь?

Глядя на Валентина улыбающимися глазами, Кира пожала плечами и, открыв заднюю дверь, позвала Лариона в машину. Тяжело дыша, пёс нехотя запрыгнул на застеленное пледом сиденье.

— Я не знаю, Валентин Александрович, что будет дальше, но одно знаю точно — жизнь Дмитрия Викторовича изменится.

— А ваша?

Захлопнув за собакой дверь, Кира снова пожала плечами — опять делать первый шаг она не будет — пусть Валентин теперь сам решает, что ему важнее: мужская дружба или отношения…

— И моя тоже… уже изменилась.

Стоя с другой стороны машины, Валентин смотрел на неё и молчал, все еще не веря в случившееся и не решаясь задать мучивший его вопрос.

Паузы становились невыносимыми.

— Хороший вы мужик, Валентин, но не орёл!

Валентин улыбнулся — его серьёзное лицо стало открытым, на щеках появились очаровательные ямочки.

— Это точно, — соглашаясь, кивнул он и снова улыбнулся — он вспомнил их бурный секс и многообещающие поцелуи и решился. — Можно я вам позвоню, Кира? И мы куда-нибудь с вами сходим…

Солнечные лучики вспыхнули в глазах Киры.

— Конечно, Валентин. Я буду ждать…

Кира открыла дверь машины, но опять повинуясь своему порыву (что поделать, она жила эмоциями), шагнула к Валентину, протягивая к нему руки, глядя в его синие глаза, и море в его глазах ожило, заволновалось … Он шагнул ей навстречу, крепко обнял, прижал к широкой груди, она, улыбаясь, охнула и нежно гладя его по щеке, зашептала:

— Медведь, Бурбон…

Но договорить Валентин ей не дал, страстно впился губами в ее губы, с упоением ловя ее стон восхищения…

Прощались они долго, их губы устали от поцелуев, но они все равно не выпускали друг друга из своих объятий.

— Я позвоню…

— Да…

— Лучше приеду…

— Да…

— Будешь ждать?

— Очень, очень… мой милый, славный рыцарь… в окровавленных доспехах…

Когда Валентин, тяжело дыша, выпустил Киру из плена своих жарких объятий, она быстро села в машину и, сбегая от своего страстного влечения к этому мужчине, уехала.

Всю дорогу она думала только о нем…

Может быть, они всё-таки существуют надёжные, преданные, верные мужчины?! Существуют вопреки женской убеждённости, вопреки установленным мужским правилам и заведённым порядкам, вопреки вседозволенности и обману, а мы не верим, проходим мимо них в поисках иллюзорного киношного «принца», не замечая устремлённых на нас глаз, их молчаливого восхищения и несвойственной робости.

70

70

Наконец-то, она ехала на дачу — квартиру на Мясницкой ей придётся вернуть воскресшему хозяину, но на душе у Киры было легко и покойно.

Рядом с ней на переднем сиденье новенького «Ягуара» трясся под капустным листом длинношёрстный, морской свин Пончик; на широком заднем сиденье их совместной собственности дремал верный пёс со сложным готическим именем Ларни фон Виндек; багажник машины был забит пакетами с новыми вещами и подарками; а на груди и на пальце у неё холодным блеском сверкали бриллианты, и она была влюблена — в животе у нее порхали бабочки, на губах играла мечтательная улыбка, в глазах вспыхивали янтарные искорки…

Что ещё нужно свободной, почти разведённой женщине бальзаковского возраста для полного счастья?!

Впереди у неё была новая жизнь…

Проезжая знакомый пост ГИБДД на Кольцевой автостраде, Кира затормозила и, остановившись напротив «стеклянного домика», несколько раз посигналила.

Из двери поста вышел тот самый молоденький лейтенант Васильев и, на ходу надевая фуражку, направился к иномарке.

— Что случилось, гражданочка? — не очень любезно поинтересовался он, склоняясь к открытому окну иномарки.

— Здравствуйте, товарищ лейтенант! Вы меня не узнаёте?

Гаишник внимательно осмотрел машину, порылся в памяти и отрицательно мотнул головой.

— Ну, это же мне вы помогли разыскать мужа, — весело напомнила Кира, доставая из бардачка и пристраивая себе на голову чёрный парик. — Я тогда ездила на фиолетовой «восьмёрке», а вы меня всё время останавливали — то с мужем, то с любовником… Помните?

По изменившемуся лицу молодого гаишника Кира поняла, что узнана.

— Вот, чем закончилась моя история: посадила я своего гулёну-козлину в «восьмёрку» и поменяла их вот на этого красавца Леопольда. Как думаешь, лейтенант, не прогадала?

Ждать ответа Кира не стала, нажала на газ и, улюлюкая и махая в окно париком, понеслась по пустой автостраде.

Жизнь прекрасна!

И может быть, когда-нибудь, она станет еще прекраснее…