Наследница по кривой - Нинель Лав

лишь только новоявленная красавица чувствовала уменьшение потока денег у потенциального «спонсора».

С Анатолием она «связалась» от нечего делать — ей наскучили похотливые взгляды озабоченных мужчин, и она поставила себе более трудную задачу: муж подруги всегда относился к ней предвзято и не одобрял их дружбы. Вопреки её ожиданиям, Анатолий сдался на удивление быстро, им было хорошо вместе и дело было не столько в сексе, сколько в схожести характеров и любви к одним и тем же вещам: им нравилось развлекаться и быть в центре внимания, хорошо одеваться и ловить на себе завистливые взгляды, они оба любили деньги и были озабочены их добыванием.

— Кто звонил? — приглушенно спросил Анатолий, понявший по выражению лица своей любовницы, что случилось что-то очень неприятное.

— Кто, кто — дед Пихто! — Лариса ещё не решила говорить ему о том, что их связь раскрыта или лучше пока промолчать — сказать об этом она всегда успеет, а вот настроение в поездке будет явно испорчено.

— Ты представляешь, Кира попыталась оттяпать у меня часть квартиры и машины! — снова повторил Анатолий, распаляя себя и пытаясь вернуть пропавшее от испуга возмущение.

— И что? — резко спросила Лариса и подумала, что зря все-таки она связалась с этим засранцем — мужиков много, а задушевная подруга у неё только одна. Была… вряд ли Кира после всего станет с ней общаться.

Впервые за свою жизнь Лариса пожалела о содеянном — сердце её предательски сжалось, нагоняя на глаза скупую слезу. Если честно, то Кира не заслуживала такой подставы — от неё Лариса видела только хорошее, но возможно именно это (сознание того, что этот человек намного лучше тебя и ты никогда не станешь таким же) и подтолкнуло её к такому неблагодарному поступку.

— Так мы едем на Кипр или у тебя изменились планы? — равнодушно спросила она, для себя уже решив, что эта поездка будет для них последней — она не любила проблем в отношениях с мужчинами.

— Как я могу уехать, если моя собственная жена наставляет мне рога?

— Правда? — усмехнулась Лариса, представив на голове Анатолия ветвистые оленьи рога. — Ты с ними будешь неплохо смотреться, только вот в машину садиться с ними будет не очень удобно!

— Тебе смешно?! Мне же, дорогая, не до смеха!

— А что ты хотел? — окончательно рассердилась Лариса. — Ты Кирке будешь постоянно изменять, а она будет терпеть твое блядство? За что боролся — на то и напоролся!

— Я не понял, — опешил почти бывший любовник. — Ты на чьей стороне?

— Я за справедливость! Раз ты себе позволяешь изменять жене — будь готов и к её изменам! А то как-то неправильно получается: одним можно, а другим нельзя. Нет уж! У нас, дорогой мой, в стране равноправие: что можно мужчинам, то можно и женщинам. Так что, глотай теперь то, чем кормил мою подругу столько времени!

— Лара, что ты такое говоришь? Ведь у нас с тобой чувства?

— Чувства? — Лариса уже не владела собой, ноздри её раздувались от злости и обиды за весь женский пол. — Что же ты не развелся со своей женой и не женился на мне, раз у нас чувства? Уж не потому ли, что я не стану терпеть твои похождения на сторону? Боишься, что возьму тебя за одно место и оторву его с корнем! Я тоже хочу замуж! Хочу семью и детей! Хочу любящего заботливого мужа! Тихих вечеров у телевизора, семейных обедов и романтических ужинов! Хочу вместе засыпать и знать, что так будет всегда, а не в течении отпускной недели!

— Ты же всегда над этим смеялась! — осторожно возмутился Анатолий, принимая ссору за очередную размолвку.

— И что? Это не значит, что мне этого не хотелось! — Лариса перевела дух и, немного успокоившись, продолжила: — Собирай, ка ты свои манатки, мил друг, и катись отсюда ко всем чертям! Мне твои проблемы с женой без надобности! Как говорит твоя Алиса: «Любовь прошла — завяли помидоры!». И советую тебе помириться с Кирой — другой такой женщины тебе не найти! Уж поверь мне!

— Но как же, Ларочка… — окончательно растерялся Анатолий — в одночасье потерять и жену, и любовницу для него было слишком сильным потрясением. — Ведь я же подаю на развод, мы могли бы…

— Как ты себе это представляешь, Толик? Ты будешь вести прежнюю, вольготную жизнь, а я буду ждать тебя с ужином, как Кирка? Нет, не выйдет — дураков нет! Всё, дорогой! Иди к жене и разбирайся со своими проблемами, мне брак с тобой не нужен — слишком хорошо я тебя знаю, чтобы поверить в твои чувства!

Анатолий понуро поднялся и пошел собирать свои вещи, а Лариса подошла к окну и долго смотрела в него, вспоминая свои отношения с подругой и по-новому осмысляя их. За спиной хлопнула входная дверь, но она даже не обернулась.

Мужчин много, а лучшая подруга одна… вернее, была одна…

64

64

Согласно своему обещанию, Кира пошла в магазин за продуктами, переодевшись в чужую одежду, в чёрном парике, больших старомодных очках и с рыжим зубастым охранником.

Запах ванили и свежей выпечки витал по супермаркету, и Кира не удержалась от искушения: взяла заварное колечко с творогом и устроилась с пакетиком сока у высокого столика, отвернувшись от посетителей и задумчиво глядя в окно на привязанного к перилам пса.

За окном рычали машины, изнывающие в пробке от жары, мелькали прохожие, прячущиеся от палящих солнечных лучей в тени домов и автобусных остановок.

Планы начали строиться сами собой: сейчас, она вернётся из магазина, заберёт Пончика и поедет на дачу, по дороге купит курицу-гриль, съест её и завалится спать на целых двадцать четыре часа!

Пёс за окном навострил загнутые ушки, понюхал воздух и предупреждающе гавкнул — не важно, что хозяйки не было рядом: служба есть служба!

Кира взглянула в ту сторону, куда смотрел Ларион, и чуть не подавилась пирожным: к собаке подходил Валентин Зайцев.

И как она забыла о нём?! Сердце радостно застучало, ноги подкосились — сейчас она подойдет к нему, и они обо всем поговорят.

Ругая себя, она подхватила завёрнутый в салфетку коржик для собаки и поспешила к выходу.

Как всегда, она забыла о своей изменённой внешности и, подойдя к Лариону, хотела извиниться перед Валентином, но тот, скользнув по незнакомой женщине синевой глаз, равнодушно отвернулся. Он разговаривал по телефону, и этот разговор был куда важнее, чем разглядывание невзрачной, мешковато одетой тётки.

— Шут знает, где её носит, — раздражённо говорил