Мир вечного ливня - Дмитрий Янковский

Но мне весь этот театр начал надоедать, так что я кувыркнулся с линии атаки, дождался, когда громила впечатается обеими подошвами в то место, где я только что лежал, после чего коротко и мощно ударил его ребром ладони под колено. Когда нога неожиданно подгибается от такого приема, то чем тяжелее противник, тем вернее он грохнется на спину или на задницу, в зависимости от выучки. Этот был обучен хорошо, на спину падать не собирался, но этого от него по большому счету и не требовалось — мне достаточно было, что он потерял равновесие. Мало кто знает, что из стойки в полный рост человек падает на задницу в течение целой секунды. Это ведь бездна времени, когда знаешь, как его использовать с толком. Пока он падал, я вскочил на колени и, не дожидаясь, когда его копчик коснется того камня, на который я налетел лопатками, всадил ему три прямых штыковых кулаками в затылок. Правая, левая, правая. Практически без паузы. Эту троечку мы до отупения отрабатывали на мешках с песком, так что она уже въелась в спинной мозг. Этот удар теперь происходил сам собой, без участия разума, как только подворачивалась достойная мишень. А затылок является более чем достойной мишенью, поскольку если влупить по нему от корпуса, то в голове организуется некоторый творческий беспорядок, который вносит значительные изменения в функции организма. Проще говоря, надо быть мамонтом, чтобы после удара в основание черепа не потерять сознание секунд эдак на двадцать. Так что на камень он хряпнулся уже в полной анестезии и оценить подобное приземление мог только через полминутки. Я ему чуть помог набрать дополнительное ускорение, дернув за штаны вниз, заодно это помогло мне быстрее вскочить на ноги.

Картина, которая открылась моим глазам, оказалась настолько неожиданной, что я даже несколько растерялся. Хмурый парень валялся на асфальте, выронив брелок, а Катя как раз замахивалась тяжеленным ботинком с рифленой подошвой ему по уху. В следующий миг попала, надо признать, очень метко, у меня даже сердце сжалось, когда хрящ звучно хрустнул в вечерней тишине. Тут же она отскочила от машины, чтобы не попасть под удар резко открывшейся задней дверцы — внутри оказались еще двое спортсменов. Однако выскочить удалось только одному. Едва второй опустил ногу на асфальт, Катя с разбегу пнула дверь, и та с грохотом ударила его в кость чуть ниже колена. Раздался вой раненого самца гориллы, но вместо того, чтобы напугаться, как, на мой взгляд, было положено девушке, Катя налетела на дверь всем корпусом, добавив бандиту по тому же месту.

Второй спортсмен с водителем успели выбраться из машины и бросились утихомиривать мою новую знакомую. Правда, водитель, огибая капот, нарвался на мой прямой в нос. Несмотря на скорость, с какой я постарался провести этот незатейливый, но зачастую эффективный прием, он успел блокировать его ладонями, так что мне пришлось резко крутануться и добавить ему с разворота встречный локтем в печенку. Вот нас, например, учили не поднимать в момент блокировки удара обе руки одновременно, а его тренер, похоже, уделил этому маловато внимания. Короче, мой удар локтем прошел как на тренажере, аж ребра хрустнули, а когда молодой человек согнулся в три погибели, я также вспомнил уроки американского кинематографа и, схватив его за ухо, с размаху шарахнул лицом о капот. Все же его носу сегодня было предначертано оказаться расплющенным.

Катя, кстати, умница редкая — в прямую стычку с оставшейся боевой единицей вступать не стала, а начала выполнять прием рукопашного боя, известный под названием «изматывание противника бегом». Она уже дважды увернулась от его захвата и продолжала петлять вокруг машины, дав мне пару секунд на то, чтобы отдышаться и оценить противника. К этому времени парень разъярился как следует и бегал за девушкой с криком: «А ну стой, сука!», привлекая излишнее внимание жильцов, засевших в укрытиях за оконными стеклами. Однако при всей его прыти поймать ее мешал ему избыточный вес, заставлявший на поворотах и петлях делать по одному-два лишних шага. Вот и пусть говорят после этого о весовом преимуществе в драке! Катя уворачивалась от него без труда, а один раз даже изловчилась пнуть по голени своим чудовищным говнодавом. Уж не знаю, на сколько сотен граммов потянет этот «Бульдог», но мобильность противника он снизил значительно.

В общем, мне оставалось пустячное дело — появиться на поле боя с выпученными глазами, поднырнуть под оборонительный блок противника и снизу всадить ему кулак в подбородок. Одно плохо — устойчивость спортсмена я оценил ниже, чем она того стоила. Получив в челюсть, он не рухнул, как подкошенный, а остался стоять на ногах, к тому же встретил меня коленом под дых. Хорошо, что меня учили не идти в атаку нахрапом, выбрасывая вперед всю массу, а то бы меня в бараний рог скрючило. А так хоть и мало приятного, но бывало и хуже.

Пока противник не успел опустить бедро после удара, я обхватил его рукой чуть выше колена и как можно резче толкнул плечом, опрокидывая на спину.

Прием прошел — парень рефлекторно взмахнул руками, открылся и рухнул назад. Конечно, шлепнулся он не как мешок с дерьмом, а скорее как кошка, ловко перевернувшись в воздухе и приземлившись в партер, но я знал, что такое приложиться локтями и коленями об асфальт, — это вам не тренировки на матах в спортзале. Поэтому как минимум полусекундное замешательство противника было мне обеспечено с гарантией, а этого с избытком хватило на то, чтобы запрыгнуть на него сверху и взять на локтевой удушающий.

Если такой прием проходит, то у противника, каким бы боровом он ни был, не остается ни единого шанса вырваться. Там уже все зависит от того, насколько он сбил дыхание во время предшествующей схватки, насколько у него разогналась кровь по сонным артериям и насколько его мозгу, буде таковой имеется в наличии, требуется приток кислорода.

На этом спортсмене мне пришлось провисеть секунд тридцать, прежде чем он обмяк и окончательно успокоился.

— Усыпление путем удушения? — чуть насмешливо спросила Катя, возвышаясь надо мной и поверженным противником.

— Что-то вроде того, — ответил я, поднимаясь.

— Может, для гарантии его «Бульдогом» в висок приложить?

— С ума сошла? Ты что, поклонница однополого секса?

— С чего бы такие вопросы?

— А каким еще сексом тебе позволят заниматься в тюрьме?

— Н-да… Ладно, герой, штаны отряхни.

Видок у меня, надо признать, был тот еще — колени брюк белые от пыли, на рукаве пиджака дырка… Наверное, от первого удара локтем старенький шов разошелся. Это я еще спину не видел… Там вообще после падения должны иметь место многочисленные повреждения. Черт!

Я снял пиджак и со вздохом осмотрел.

— Ты здесь собираешься ждать второго пришествия? — нахмурясь, спросила Катя. — Пойдем домой. Там дверь железная.

— А менты? Надо дождаться!

— Вот ненормальный… Может, у вас на Марсе как-то иначе, но здесь менты ничем не лучше бандитов и поддержат, за соответствующую мзду, скорее их, нежели нас.

— Так соседи же все равно укажут на тебя!

— Да? Очень в этом сомневаюсь. Пойдем, говорю! Она снова ухватила меня за локоть и поволокла к двери подъезда. На лифте мы поднялись на седьмой этаж, где Катя, используя несколько ключей из увесистой связки, открыла двойную бронированную дверь, за которой оказалась хоть и небольшая, но удивительно богато обставленная квартира. По крайней мере по глазам ударило обилие в комнате дорогой бытовой техники для высококачественного воспроизведения звука и изображения.