Мощи святого Леопольда - Борис Конофальский

Возразить попу ни кто не решился.

Вопрос был исчерпан, как бы не злились солдаты, ни один из них не осмелился перечить попу. Связываться с инквизицией – шутка ли! Они только поглядели на кавалера, но тот произнёс:

– Я рыцарь Божий, не мне перечить отцу Церкви. Берите колдуна, едем в лагерь.

Он ехал на лошади, глядел на жирную, абсолютно белую спину и на жирный зад толстяка, что покрыты были крупными и зрелыми фурункулами, отворачивался, чтобы не видеть этого, но тут же снова бросал взгляд. Морщился и снова отворачивался. А толстяк не прекращал скулить, он был привязан за шею к седлу сержанта, пыхтел и ныл, просил остановиться – дыхание перевести, видно не привык ходить так много, но ни кто не останавливался. Он ныл ещё больше и тогда Сыч, что ехал за ним следом с оттягом, из-за спины, хлестал его плетью, не милосердствовал, как и велел господин. И на выбеленный как холст, спине появилась новая багровая полоса. После каждого удара толстяк заливался, щенячьим визгом и ускорял шаг, но ненадолго, чуть пробежав, снова начинал скулить и замедлять шаг.

Волков бы его убил, так он был ему омерзителен. И меч бы поганить об него не стал бы, подъехал бы к сержанту и врезал бы его коню по крупу плетью, да так, что бы конь испугался да понёс, что бы белая туша полетела бы за ним, оставляя на камнях мостовой свою гнилую шкуру.

Но надо было терпеть, кавалер опять глянул на отца Семиона, что ехал чуть впереди, держа перед собой тяжёлую шкатулку. Надо было терпеть.

Так и доехали они до винного двора, там толстяка кинули в угол, где он и затих. И кавалер потребовал обед. Тем временем, вернулся Пруфф въехал на двух подводах, во двор и, подойдя к кавалеру доложил:

– В малом городе, где жили еретики, и в арсенале ничего ценного больше не осталось. Думаю, что после обеда, можно будет первую партию трофеев вывозить из города. Подвод всё вывезти сразу не хватит, думаю, три раза ездить придётся.

Волков смотрел на него, этого надутого, довольного собой хряка с мерзкими усами, и едва сдерживался, чтобы не наорать на него.

Сдержав гнев спросил:

– А для мощей, подводу вы приготовили?

Пруфф как обычно стал топорщить усы, пыхтеть, но ничего не говорил.

– Вижу, что не приготовили,– холодно продолжал кавалер.– А куда ж вы собрались без мощей, мы вроде за мощами сюда пришли.

– Вы обещали, что мы уйдём, ещё вчера должны были уходить, – просипел капитан багровея.

Волков оглядел двор заставленный подвоями, лошадьми, пушками, грудами доспехов и оружия, бочками с порохом и ядрами, обвёл всё это рукой и спросил:

– И что, вы жалеете, что не ушли?

– Нет не жалею, – выдавил Пруфф,– но люди мои на грани бунта.

– Значит люди ваши неблагодарные свиньи, и если они хотят уйти, пусть проваливают, я заплачу им всё что положено по контракту, а трофеи продам и найму других.

Пруфф стоял пунцовый едва не взрывался от злости, а тем временем Ёган стал ставить пред кавалером тарелки с едой.

– Вы нас опять хотите обмануть, – наконец прошипел капитан.– Так честные люди себя не ведут.

– Как, – заорал кавалер, – как я вас обманул, мы должны были забрать мощи и привезти их в Вильбург, к тамошнему попу. Где мощи капитан? Что я повезу к попу? Рассказы про то, что мы не смогли взять цитадель?

– Мы не должны были брать цитадель, вы наняли нас сопроводить вас из одного города в другой.

Волков вскочил:

– Только сопроводить?– Орал он.

– Только сопроводить!– В ответ орал капитан.

– Только сопроводить и всё?

– Только сопроводить и всё!

Кавалер вдруг успокоился, сел на мешки и произнёс:

– Либо завтра на рассвете, мы выкатим пушки на мост, выбьем ворота и возьмём раку с мощами, либо вы уходите без трофеев, и считайте, что вы меня сопроводили, контракт я оплачу.

– Вы играете с огнём! – прошипел капитан Пруфф.

– Угрожаете мне? – Холодно произнёс кавалер, снова вставая.

– Нет,– нехотя отвечал капитан,– но за своих людей я больше не ручаюсь.

– Убирайтесь, Пруфф,– сквозь зубы прошипел Волков.

Он уселся на своё место, но есть ему больше не хотелось, его едва не трясло. Он огляделся по сторонам и понял, что все, все кто был на винном дворе, видели их разговор. И люди Пруффа сбились в кучу, стали разговаривать. И косится на него. А он отпивал вино, глоток за глотком и едва мог себя успокоить. Не успокаивало его вино.

Сзади к нему подошёл Роха, склонился и заговорил, дыша чесноком:

– Они не шутят, брат – солдат. Двое за складом арбалеты взяли.

Волков и сам видел, как один из солдат взял алебарду и зло глянул в его сторону. Пошёл к куче остальных, тех, что приговаривались.

– Ты слышал, о чём я с Пруффом говорил?– Спросил кавалер.

– Весь двор слыхал, как вы орали.

– Пусть Хилли – Вилли зарядят мушкет.

– Значит, не отступим?

– Нет,– сухо сказал Волков и заорал,– Ёган!

– Перебьют нас, у них арбалетов и аркебуз хватает.

– Не перебьют, если дойдём до края я отступлю, а выйдем из города, так я их обвиню в бунте, ротмистр, что на воротах стоит, возьмёт их под стражу, уж я его уговорю. Лучше с ним поделюсь, чем с этими псами.

– Мудро, а если они сдадутся, на цитадель пойдём?

– Да. Ворота канонир сказал, выбьет десятью ядрами.

– А если там людей больше будет, чем нас?

– Отступим, выйдем из города, ещё людей наймём и вернёмся.

– Значит, не отступим,– констатировал Роха. И ушёл готовиться.

– Мне нужны эти мощи.– Как заклинание говорил кавалер самому себе,– Мне нужны эти мощи.

– Господин, звали?– Прибежал Ёган.

– Арбалет принеси, и оденьте с Сычом кирасы, шлемы оружие возьмите.

Ёган застыл, стоял, смотрел в сторону людей Пруффа, как те, что то обсуждали.

–Ну? Чего стоишь то? Испугался, что ли?– Окликнул его господин.

– Да не… Я уже с вами пугаться разучусь скоро, вспоминаю, в какую телегу арбалет положил.– Беззаботно отвечал слуга.

– Вот если потеряешь мой арбалет, то тебе лучше испугаться.– Сказал Волков.

– Ба не боитесь, господин, найду я его, куда ему деться.

Вскоре переговоры солдат и Пруффа завершились. Кавалер видел, как солдаты стали брать оружие в руки, и всё алебарды, да аркебузы заряжать, прямо у него на глазах. С вызовом поглядывали на него.

– Не осмелитесь, псы,– говорил Волков негромко.

Он их не боялся, может и зря, но ни сколько не боялся.