Великолепные руины - Джесс Уолтер

– Я разве забыл тебе сказать?

Она рассмеялась, и ей вдруг захотелось перед ним извиниться. Или просто сказать ему, в тысячный раз, быть может, даже не ему, а себе, что она его любит.

Алвис сунул в рот сигарету и склонился над прикуривателем. Желтый огонек осветил его лицо.

– И хватит цепляться к моей машинке.

Загорелся желтый свет, Алвис подмигнул жене и выжал газ и тормоз одновременно. Мотор взревел, из-под шин повалил дым. В ту секунду, когда зажегся зеленый, Бендер отпустил тормоз и машина прыгнула вперед. Потом в памяти Дебры звук всегда опережал картинку: слева на дорогу вылетает черный грузовик с потушенными фарами. Такой же пьяный водитель решил, что проскочит на желтый. Он врезается в машину Алвиса, сминает ее и тащит через весь перекресток. Долгий, бесконечно долгий скрежет металла. Дебра кричит на той же ноте и продолжает кричать уже после того, как искореженные, слившиеся в одно автомобили замирают на углу.

Апрель 1962

Порто-Верньона, Италия

Паскаль смотрел вслед Бёртону и Дину. По причалу, выкрикивая проклятия, неслась тетя Валерия. Паскалю было нехорошо. Жизнь его раскололась, как упавшее зеркальце, и непонятно, за какой осколок хвататься. Отец с матерью умерли. Амедия с сыном остались во Флоренции. Тетя Валерия совсем сбрендила. Раньше это зеркальце, в котором он видел только свое отражение, закрывало от него реальный мир.

Паскаль догнал тетку уже в воде. Валерия рыдала и ругалась, на посеревших губах выступила пена. Лодка быстро пятилась от причала. Паскаль обнял Валерию за костлявые плечи:

– Tia, не надо, успокойся. Оставь их. Все будет хорошо.

Майкл Дин смотрел на них с кормы, Бёртон в прострации сидел на носу, задумчиво растирая ладонями горлышко бутылки. Жены рыбаков молча наблюдали за этой сценой с берега. Знали ли они, что натворила тетя? Валерия, всхлипывая, прижалась к груди Паскаля. Лодка развернулась, гордо задрала нос и умчалась прочь из бухты, с ревом подпрыгивая на волнах.

Вернувшись в гостиницу, Паскаль уложил тетю отдохнуть.

– Я поступила ужасно, – сказала она.

– Нет, – ответил Паскаль. На тете теперь был смертный грех, но юноша знал, что сказала бы сестре Антония. – Ты помогла ей. Ты сделала доброе дело.

Валерия заглянула ему в глаза и кивнула. Паскаль попытался ощутить присутствие матери, но отель казался пустым. Она покинула его. Юноша вышел на крыльцо. Алвис Бендер сидел за чугунным столиком, пил вино и смотрел на море.

– Как тетя?

– Получше, – ответил Паскаль.

В голове крутились слова Дина. «Все непросто». Паскаль представил, как Ди Морей идет по дороге из Портовенере. Тропинка в горах спускается прямо к станции. Если Ди поднимет голову, то увидит тот самый обрыв, на котором они недавно сидели.

– Алвис, я пойду пройдусь.

Американец кивнул и налил себе еще вина. Паскаль вышел на улицу и захлопнул дверь. Беттина, жена старого Люго, смотрела ему вслед. Юноша не стал с ней заговаривать. Он начал взбираться по ослиной тропе. Из-под ног осыпались мелкие камушки. Позади осталась трепыхающаяся на ветру веревка, ограждавшая его теннисный корт. Идиотская затея.

Паскаль прошел через оливковые и апельсиновые рощи, вскарабкался на уступ, добрался до перевала. Наконец впереди показался бункер, похожий на пустую упаковку из-под таблеток. Паскаль сразу понял, что был прав. Она здесь. Камни и ветки были раздвинуты, открывая спуск в укрепление. Паскаль точно помнил, что аккуратно прикрыл вход, когда уходил отсюда с Ди.

Ветер сердито ударил юношу в спину. Паскаль осторожно переступил с расколовшегося камня на крышу бункера и начал спускаться.

Солнца было побольше, чем в тот день, когда они пришли сюда вместе. Уже перевалило за полдень, и в бункере стало гораздо светлее. И все же Паскаль постоял несколько секунд, привыкая к полумраку. Потом он увидел ее. Она сидела в дальнем углу, прислонившись к стене, свернувшись клубочком под большой кофтой. Ди казалась такой хрупкой на фоне бетонной стены и совсем не походила на то эфирное сияющее создание, которое совсем недавно он увидел в первый раз.

– Как вы узнали, что я здесь? – спросила она.

– Я не узнал. Надеялся, – ответил Паскаль.

Он сел рядом с ней, прямо напротив рисунков. Ди положила голову ему на плечо. Паскаль обнял девушку и крепко прижал к себе. Ее щека оказалась у него на груди. В прошлый раз, утром, солнечный свет падал только на пол. А теперь послеполуденные лучи вскарабкались на стену и осветили все портреты. Три ярких прямоугольника, а в них пять лиц.

– Я собиралась спуститься к гостинце, правда! – сказала она. – Я просто ждала, когда солнце доберется до картин.

– Красиво, – ответил Паскаль.

– Сначала мне показалось, что это ужасно грустно – ведь никто никогда их не увидит. А потом я подумала, если взять эту стену и поместить ее в какую-нибудь галерею, то будет просто пять старых, выцветших портретов. И тогда я поняла: они прекрасны, потому что их место здесь.

– Да, – сказал Паскаль. – Я так думаю.

Они долго смотрели, как пятна света медленно ползут вверх по стене. У Паскаля закрывались глаза. Наверное, это не очень романтично – вот так вот взять и уснуть рядом с красивой женщиной.

Солнце добралось до нарисованной девушки, и она вдруг как будто чуть-чуть повернула голову, разглядывая светловолосую американку и молодого итальянца. Паскаль и раньше замечал, что на свету портреты оживают.

– Вы правда думаете, что он ее встретил? – прошептала Ди. – Художник?

Сколько раз Паскаль задавался этим вопросом! Вернулся ли тот парень в Германию, к своей девушке? Рыбаки рассказывали, что немецких солдат бросили здесь. Их почти всех захватили в плен или убили американцы. Узнала ли немецкая девушка о том, что влюбленный в нее художник дважды написал ее портрет на залитой солнцем бетонной стене бункера?

– Да, – ответил Паскаль. – Я думаю.

– И они поженились?

– Да. – Паскаль вдруг представил себе все до конца.

– А дети у них были?

– Ragazzino, мальчик, – сказал Паскаль и сам себе удивился. В груди заболело, как болит иногда живот, если объесться за ужином. Слишком много всего навалилось.

– Вы мне сказали однажды, что на коленях приползли бы за мной из Рима. – Ди сжала его руку. – Мне никто никогда такого не говорил.

– Да, – ответил Паскаль. «Все непросто».

Ди снова положила голову ему на плечо. Свет забирался выше и выше, рисунки уже скрылись в полутьме. Галерея закрывалась до утра.

– Нет, ну правда, он к ней вернулся? – Ди заглянула ему в глаза.

– Да! – хрипло сказал Паскаль.