Ромейский талисман - Андрей Астахов

– Давидушка! – Ольга заплакала совсем по-детски, захлебываясь, вцепилась в холодную руку воина. – Давида, почему ты не встаешь?

– Инчу эс лалис гехецик ахчик? – шепнул воин. – Пектчи лацес. Амен инчы лавэ.[31]

– Что ты говоришь, Давида? – Ольга встрепенулась, вытерла слезы.

– Говорю, не плачь. Лучше вспомни меня… потом.

– Давида! Давидушка! – Ольга, увидев, что богатырь снова закрыл глаза, начала тормошить его, пытаясь прогнать накатывающий на Давида смертный сон. – Не спи, Давидушка! Куда я без тебя? Не уходи, пожалуйста. Не надо!

Давид заморгал, поднял неподъемно-тяжелые веки. Но Ольги рядом с ним уже не было. Он увидел горную долину, освещенную нежным утренним светом. Розовые цветущие миндальные деревья, призрачно-нереальные в легком тумане. Услышал шум воды в роднике. С удивлением узнал абрикосовый сад, в котором любил играть ребенком. А потом кто-то его позвал. Повернувшись, Давид увидел каменный дом с оградой – обычный для Армении крестьянский дом. Дверь была открыта, на пороге стоял его отец, молодой, статный – и улыбался.

– Какой у меня сын! – с гордостью сказал отец. – Настоящий воин. Воин, угодный Богу.

– Отец, ты? – Давид не поверил своим глазам, сделал шаг, раскрыл объятия.

– Видишь, ты меня узнал. А ведь уже много лет прошло. Теперь ты снова со мной. Мы все вместе. Ты, я, мама, твой старший брат Вартан, твоя сестра Наринэ. Мы ждем тебя, сынок. Входи же!

Сверху, с заснеженных вершин гор, в долину падал удивительный невиданный па своей яркости свет. Он окутал Давида, пронизал его тело, очищая каждую его клеточку от боли, страдания и усталости. Вместе со светом пришла радость – невероятная, неземная, чистая и бесконечная.

– Аствац-джан, инч ужех луйс э! – прошептал Давид в восторге. – Инчкан луйс э![32]

– Давида! – Ольга заглянула армянину в лицо, похолодела. – Ты что?

– Умер он, – сказала стоявшая за спиной Ольги Ивка. – Мара его увела.

– Не Мара. – Ольга прижала ладонь армянина к своей щеке. – У него свой Бог. Он его не оставит.

– И защитит. – Ивка толком не знала, что говорить.

– Такие, как Давид, не нуждаются в защите богов, – сказала Ольга. – Они сами богов защищают.

– Что ты говоришь, подруженька?

– Клянусь, – медленно сказала Ольга, глядя в застывшее безмятежное лицо Давида, – клянусь, Давидушка, что однажды я отомщу хазарам за тебя. Я пролью столько хазарской крови, что мир ею захлебнется!

– Ворш ранен, – сказала Ивка. – Перевязала я его, но слабый он очень.

– Идти может?

– Нет. Некрас говорит, на себе его потащит.

– Давида похоронить надо. – Ольга выпустила руку мертвого богатыря, поднялась на ноги. – И остальных тоже.

– Не осилим. – Ивка сокрушенно покачала головой. – Чем могилы копать?

– Я сказала, надо похоронить. – Ольга смотрела куда-то вдаль, и ее взгляд испугал Ивку. – Жаль, русской земле нельзя их предать. Руками будем копать.

– А Ворш как же? Его быстрее к лекарю надо.

– Ваше величество, – сказал подошедший к девушкам Альман. – У нас нет времени. Может появиться погоня. Клянусь вам, что о телах ваших друзей я позабочусь позже.

– Верно ли? – Ольга перевела взгляд на телохранителя принца.

– Мое слово вас удовлетворит?

– Я верю тебе.

– Благодарю, ваше величество. А сейчас нужно торопиться, во имя всех богов!

Ольга медленно отошла от тела Давида, обошла всех мертвых киевлян – Чагу, Вороню, Реттиля. Она больше не плакала, только становилась на колени рядом с каждым из них, благодарила, повторяла, что отомстит. Простившись с погибшими, Ольга, не оглядываясь, зашагала к вершине холма, к святилищу.

– Чего это она? – спросил встревоженный Некрас Ивку.

– Ничего. – Ивка вытерла слезы. – Поднимай Ворша, уходить надо.

Ворш громко застонал, когда Некрас взвалил его на плечи. Ивка шла рядом, заглядывая ведуну в лицо. Подъем показался им долгим и безумно тяжелым, будто не на пологий холм они поднимались, а на лобное место, навстречу собственной смерти.

– Ваше величество, – сказал Ольге Альман, когда они вошли в святилище, – я понимаю, что сейчас не время говорить об этом, но заклинаю вас – как только ключ будет у вас, не медлите. Сейчас в ваших руках жизнь моего принца.

– Как мне передать этот ключ?

– Пока вы владеете ключом, вы имеете мысленную связь с принцем. Всего лишь подумайте о Вигане, и принц вас услышит. Остальное – не ваша забота.

– Хорошо. Я сделаю все, как просит принц.

– Благослови вас Священная Десятка, ваше величество! Прощайте.

Ольга наблюдала, как в сияющий овал портала вошел Некрас с Воршем на плечах, потом в портале исчезла Ивка. Она вошла последней. На мгновение появилось чувство падения, сердце будто остановилось. А потом она осмотрелась и увидела, что стоит на берегу широкой реки. Ивка, Некрас и Ворш были рядом с ней. В нескольких десятках саженей впереди в реку вдавалась длинная деревянная пристань-замол. Стоявшие на пристани люди со страхом и недоумением смотрели на странных пришельцев, появившихся невесть откуда.

Ольга направилась к пристани, властно окликнула одного из зевак.

– Чур меня! – Человек испуганно попятился от Ольги. – С нами могота Сварогова и Перу-нова, твердь земная и твердь небесная, огонь и молонья!

– Подойди ко мне, – велела Ольга.

Человек замотал головой, не в силах сдвинуться с места, прочие подались назад, испуганно следя за девушкой.

– Что это за место, люди? – спросила Ольга.

– А ты, чай, не знаешь? – ответил тот, что чурился. – Баранов это.

– Киевские земли?

– А то! Олега-князя вотчина.

– Хорошо. – Ольга испытала невыразимое облегчение. – А далеко ли до Киева?

– Эка хватила, девонька! – засмеялся мужик. – Откель тебя боги принесли? С неба упала, что ли?

– Хуже, дяденька. Так далеко ли до Киева?

– Далеко. А вот Себеж туточки рядом. Бона, за деревьями детинец видно.

– Славно, – вздохнула Ольга. – Нам в Себеж и надобно.

Странное и жуткое было место – не то туннель в раскаленном чреве горы, не то глотка гигантского чудовища. Вокруг была алая горячая тьма, не хватало воздуха. Он вошел в эту бездну, преодолевая слабость и удушье, и все время спускался вниз по скользкой пружинящей под ногами тропе – каждый шаг выжимал из живого пульсирующего камня черную пенящуюся кровь. Вокруг него клубился зловонный обжигающий пар, капли желтоватого яда оседали на коже, обжигая ее до пузырей. Но он продолжал идти вперед, потому что обратного пути все равно не было. У него было предчувствие, что там, впереди, его ждут. И он не ошибся.