Джунгар. Небесное Испытание - Ольга Погодина

Юэ почувствовал, что краснеет.

– Мой господин может распоряжаться моей жизнью и жизнью моих людей так, как считает нужным, – как можно бесстрастнее сказал он.

Лицо князя расслабилось, он кинул быстрый взгляд на своего военачальника. Юэ мысленно ужаснулся, понимая, что князь хотел этим взглядом передать.

– Хорошо, что ты понимаешь это, – милостиво улыбнулся Ригванапади. – Мы продолжим завтра. А сегодня тебе следует отдыхать.

Это был приказ. Юэ, более расстроенный, чем сам ожидал, на обратном пути даже порадовался холоду, который отвлекал от невеселых мыслей. Едва очутившись в комнате, он, потирая руки, принялся расхаживать. Во-первых, это успокаивало. Во-вторых, попросту согревало, так как нагреть комнату к его возвращению никто и не подумал.

Навязанная ему роль его не радовала. В его деле не следует полагаться на счастливое стечение обстоятельств. Если отбросить первоначальные посылы вроде княжеской жадности – могут ли быть еще причины, по которым его ставят в заведомо невыгодные условия. Впрочем, условия хоть и невыгодные, но не вопиюще. Победить можно и врага, обладающего численным перевесом, и такая победа будет более славной. Возможно, так они и думают. Но подобная тактика была бы в его глазах не просто ошибочной – она была на редкость недальновидной и глупой. В любой войне тратить понапрасну жизни своих воинов – значит, увеличивать шансы на поражение. Если бы в Ургахе было свое многочисленное войско, князю бы не пришлось просить куаньлинов о помощи. Тогда почему? Почему князь хочет, чтобы варваров встретили меньшими силами? И это при том, что есть возможность эти самые позиции усилить. Этот Эхэ-Гэсэр вроде бы не кажется глупым. Он должен был объяснить своему правителю, что такой маневр не несет ничего, кроме неоправданного риска. А ставкой в этой игре, насколько Юэ понял, является трон самого князя, так что выгадывать на мелочах явно не следует… Или они все же знают о его секретном поручении – и готовят ему ловушку?

Так, а теперь следует подумать не как Юэ-военачальнику, а как Юэ-шпиону. Прежде чем самому принять решение о том, кого следует поддержать – дядю или племянников, ему все же следует связаться с Бастэ. Он должен послать в Чод привезенную с собой маленькую птичку и ждать. И в зависимости от этого выстроить план действий. Хотя его задача в любом случае будет включать и необходимость сохранить как можно больше людей (при том, что обе стороны, которым служат куаньлины, будут стремиться использовать их в первую очередь). Юэ достал то, что дал ему Бастэ лично в руки, – шифровальный набор, представлявший собой набор деревянных пластинок длиной в полпальца, разделенных надвое неглубокой бороздкой. В верхней части были нарисованы буквы алфавита, в правой – знаки, которыми следовало передавать сообщение.

Юэ написал на чистой бумаге, которую ему принесли еще с вечера, текст своего послания:

«Готовится битва за перевал Тэмчиут. Противник уже выступил. Вестей от Гуй Бо пока не получал. Готовлю первоначальный план».

Первоначальный план был таков: в решающий момент отойти, по возможности не обнаруживая свое предательство, и дать варварам возможность втянуть Ургах в войну, которая может его ослабить. В момент, когда слабость и хаос достигнут пика, известить Бастэ и перейти в нападение. Если что-либо поменялось, Бастэ прочтет между строк его вопрос и вышлет свои указания. Он подождал, пока высохнет тушь. Потом взял чистый лист, развел тушь заново и начал аккуратно наносить на новый лист значки в обратном порядке, начиная с конца. Жидкость, которой наносились знаки, имела светло-серый цвет, пропадавший по мере высыхания. Когда Юэ закончил, половина надписи уже высохла. Еще через несколько мгновений лист опять стал чистым. Юэ взял обычную тушь и написал поверх надписи:

«Шлю наилучшие пожелания. Нам оказан радушный прием. В дороге потерян один человек. Князь несколько недоволен числом наших воинов, однако впрямую просьбы о подкреплении не высказал. Полагаю, это станет понятно после первого столкновения с противником. Юэ».

Когда шифровальщики Бастэ получат это послание, они смоют тушь с бумаги, затем поместят ее в темную комнату и прочтут знаки, светящиеся в темноте. Невидимый состав был сделан с добавлением фосфора.

Потом Юэ вызвал своего заместителя, начальника передовой сотни Шанти. Шанти был рослый северянин, наверняка уроженец одной из Гхор, темнокожий и немногословный, с довольно сильно выступающими передними зубами, которые пытался несколько неудачно замаскировать с помощью усов. Юэ за время пути вынес о нем мнение как о дельном, хотя несколько бесшабашном командире. Клетки с птицами Юэ поручил ему. Шанти, хоть и удивился странной просьбе (содержание птиц было странным для его ранга), исполнял поручения беспрекословно и старательно. Юэ вручил ему две копии письма, скатанного в маленькие трубочки и запечатанного красным цветочным воском, и приказал отправить их по возможности незаметно с интервалом в полдня. На всякий случай.

Эхэ-Гэсэр вставал рано. Он вообще плохо спал, и сны, что ему снились, уже много лет были очень неприятными. Однако последнее время он стал спать спокойным, глубоким сном без сновидений, из тех, о которых говорят – «сном младенца». Потому что то, что терзало его много лет, разъедая ему душу, утихло в злорадном предвкушении. Время мести пришло.

Эхэ-Гэсэр встал с постели, привычно поморщившись: два года назад, когда он дал клятву уничтожить всех, в ком течет кровь князей Ургаха, он зашил в свой матрац то, что осталось от его брата. Песок, серый песок.

Он сделал это, чтобы помнить, чтобы никогда не забывать, как забыл однажды, обманувшись фальшивыми милостями. Его отец был ближайшим царедворцем Каваджмугли, его сестра была женой князя. Правда, она так и не смогла родить ему ребенка, но князь проявлял к ней то уважение, которого она заслуживала. Ее убили в Ночь Наложниц – Дхома чаще жила в доме отца и своего любимого брата Эхэ-Гэсэра, но именно в ту ночь… Эхэ-Гэсэр любил свою сестру и горевал о ней черным горем. Даже больше, чем по отцу, который также не пережил этот год, когда Падварнапас убил своего брата, правящего князя Каваджмугли, перебил всех его жен, детей и приближенных к нему царедворцев. Эхэ-Гэсэру тогда сравнялось двадцать два года, – и он не колебался, когда брат тирана Ригванапади предложил ему участвовать в заговоре. Ригванапади предложил ему самому убить князя, ссылаясь, что не может пролить кровь брата. Эхэ-Гэсэр согласился с радостью. Падварнапас был один, когда они пришли по потайному ходу древнего дворца. Эхэ-Гэсэр навсегда запомнил ужас в ненавистных зеленых глазах, жидкие светлые волосы, запачканные кровью, и отвратительный хлюпающий звук, с которым он вытащил кинжал из тела. Тогда ему казалось, что он отомстил.

Мать умерла быстро и тихо, смерть отца подточила ее силы, как вода точит камень. Эхэ-Гэсэр оказался главой рода. Долгое время он считал себя другом князя и был горд оказываемыми ему милостями. Это были хорошие годы. Единственную угрозу в виде оставшейся княжны Ицхаль упрятали за толстые стены школы Гарда. Войн и тяжелых бедствий не случалось, поля, засеянные просом, ячменем и чумизой, давали хорошие урожаи, множились стада. Они вместе охотились, вместе совершали паломничества в предписанные дни. У Эхэ-Гэсэра подрастал младший брат Ташил, который с раннего возраста выказал рвение и способности к магическим практикам и уже больше пяти лет был многообещающим послушником школы Омман.