Личное задание - Сергей Донской

Громов отправился встречать Эрика, и их мимолетное знакомство состоялось. Теперь оставалось завершить начатое.

Заставляя автомобиль бойко пятиться, минуя рытвины и ухабы, Громов развернулся всем корпусом назад. Одна его рука держала руль, а вторая была заброшена на спинку соседнего сиденья, как бы приобнимая бессознательного спутника.

Уголком глаза он отметил фиолетовые тени, окружившие закрытые глаза Эрика, его потрескавшиеся губы, узлы вен, обозначившиеся на висках. Конечно, парню было ужасно больно. Возможно, даже больнее, чем девушке, которую он застрелил. Может быть, с него хватит?

Вырулив на шоссе, Громов затормозил так резко, что голова его спутника мотнулась вперед. Это походило на энергичный утвердительный кивок. Эрик полагал, что он искупил свою вину. Громов считал иначе.

Он развернул «БМВ» и покатил в противоположном от города направлении. Через пару минут остановился, утопив тормозную педаль подчеркнуто аккуратно, плавно.

Отсюда дорога убегала вниз, оседала в ложбине и, слегка изгибаясь вправо, взбегала на вершину следующего холма. Асфальтовый отрезок в низине был отмечен белыми бетонными столбиками. Сузив глаза, Громов выключил зажигание, снял «БМВ» с тормозов и позволил автомобилю свободно катиться вниз.

Колеса вращались все быстрее и быстрее. Руль заклинило лишь в самом конце спуска. До этого Громов ни разу не притронулся к нему, а когда потребовалось вмешательство, предварительно повернул ключ зажигания. Мимо пронеслись столбики ограждения. Затем он переключил скорость и погнал машину наверх. Взгляд на часы подсказал, что свободное скольжение заняло ровно 45 секунд и, если бы Громов не взял управление в свои руки, «БМВ» выскочила бы на встречную полосу.

Развернувшись, Громов вернулся на исходную позицию и притормозил у пыльной акации, от которой должен был начаться смертельный слалом. Здесь он снова засек время и определил, что встречные машины тратят на спуск около минуты. Это означало, что как только в знойном мареве на вершине противоположного холма возникнет подходящий по габаритам автомобиль, нужно будет отсчитать пятнадцать секунд, прежде чем отправить Эрика в последнее путешествие.

Громов повернулся к будущему камикадзе и смерил его задумчивым взглядом. На вид нормальный парень, симпатичный даже. Сложись его жизнь иначе, мог бы стать... А кем, собственно говоря? Челночником? Слесарем? Таксистом? Нет, парни с норовом и внешностью испанских грандов за гроши горбатиться не станут. Гордыня не позволит. А значит, есть у них только одна дорога – большая. Как там в детской считалочке? «Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана...» Что ж, вышел. Большая дорога, она – прямая, но очень короткая.

Мысленно прочитав эту эпитафию, Громов отыскал в «бардачке» автомобиля острый разбойничий ножик и занялся тормозными шлангами.

* * *

– Ты кто? – спросил Эрик, с трудом выдавив из глотки эти два коротеньких слова. Он сидел в «БМВ», но не на привычном месте за рулем, а рядом, и от этого собственная машина выглядела слегка непривычно.

– Тот, в кого ты стрелял, – ответил незнакомец без всяких эмоций.

Он стоял подле распахнутой передней дверцы и задумчиво вертел в руках паспорт, в котором Эрик опознал свой собственный. Что за идиотские игры в дорожный контроль? Наблюдая за этими непонятными манипуляциями, Эрик провел языком по потрескавшимся губам и задал новый вопрос, прозвучавший вымученно и глупо:

– Разве я не попал?

– Почему же не попал? – возразил незнакомец и зачем-то отковырнул ногтями фотографию с паспортной странички. – Попал. Только не в меня. – Он небрежно запихнул фото в карман джинсов, швырнул паспорт внутрь «БМВ» и добавил, глядя уже на Эрика: – На свою беду.

– Жаль. – Эрику стоило больших усилий держаться вызывающе, но он держался, потому что привык вести себя так в любых ситуациях.

– Очень жаль, – подтвердил незнакомец. Его светло-серые глаза побелели. Можно было подумать, что сейчас последует вспышка гнева, но тон незнакомца оставался подчеркнуто ровным. – Ты убил одну славную девушку, парень. Скажу тебе по секрету: мне кажется, я ее любил. – После недолгой паузы совершенно невыразительный голос подвел итог сказанному: – Лучше бы ты убил меня. Всем было бы лучше.

– Так можно попробовать заново. – Эрик попытался улыбнуться.

– Нет, – ответил незнакомец с непонятным сожалением. – Заново не получится. Поздно. – Он даже развел руками.

Эрик не смог бы повторить этот простой жест при всем желании. Руки, начиная от самых плеч, не повиновались ему. Они существовали сами по себе, напоминая о своей принадлежности хозяину только непрекращающейся болью, поселившейся во всех костях и суставах. Руки превратились в генераторы боли. Никакого другого проку от них не было.

– И что теперь? – вымученная улыбка Эрика превратилась в болезненную гримасу, когда он попытался пошевелить хотя бы кончиками пальцев.

– Теперь? – Незнакомец слегка удивился бессмысленности вопроса. – Теперь пришел твой черед, парень. Сейчас ты пересядешь за баранку – вот и все твое ближайшее будущее...

– Зачем? – поразился Эрик. Он даже растрепавшуюся прическу был не в состоянии поправить, не то что рулить. Из манжетов рубашки отчужденно торчали синеватые ладони с набрякшими пальцами. Они походили на мертвых осьминогов, оттаивающих после глубокой заморозки. Собственных кистей и предплечий Эрик не видел, но догадывался, что они выглядят не лучшим образом. Два одутловатых синюшных обрубка. Словно он отлежал обе руки в кошмарном сне, отлежал навеки, без всякой надежды на восстановление кровообращения. – Зачем за руль? – тупо повторил он.

– Ты не болтай попусту, ты действуй, – посоветовал незнакомец. Он приоткрыл дверцу пошире, пародируя позу предупредительного джентльмена, выпускающего из автомобиля даму.

Под его немигающим взглядом Эрику отчего-то хотелось двигаться проворно и быстро, гораздо быстрее, чем позволяло полупарализованное состояние. Оказалось, что выбираться из машины без помощи рук – невероятно сложное упражнение, дичайшая смесь акробатики и добровольной пытки. Очутившись снаружи, Эрик устоял на ногах лишь потому, что был поддержан за шиворот. Но его все равно тянуло присесть на корточки или даже упасть на землю. Упасть и забыться, пока все не встанет на свои места. В первую очередь – искалеченные суставы.

– Тебе нужны деньги? – просипел Эрик, с трудом придав голосу вопросительную интонацию. Он кое-как выговаривал слова, а на остальное не оставалось сил. Силы уходили на то, чтобы делать маленькие шажки, передвигаясь в заданном направлении. Эрик был настолько беспомощным, что его едва не свалил с ног горячий вихрь, порожденный промчавшимся мимо рефрижератором. Если бы рука незнакомца вовремя не выдернула Эрика из воздушного потока, его увлекло бы ветром, понесло бы кубарем по шоссе, как невесомую былинку. – Деньги в заднем кармане, – продолжал Эрик, когда гул рефрижератора отдалился, давая шанс его слабому голосу воззвать к здравому смыслу незнакомца. – Почти пять тысяч... Я могу привезти еще.