Мой нежный ангел - Даниэла Стил

— Где вы сейчас? — быстро спросила она, оглядываясь по сторонам в поисках сумочки с документами, без которой не выходила из дома.

— В Центральной больнице, в детской травматологии.

— С вами кто-нибудь есть?

— Нет, я одна, — ответила Вехета и всхлипнула. В Сан-Франциско у нее не было знакомых, и от этого она чувствовала себя вдвойне одиноко.

— Я буду через двадцать минут, — сказала Лиз и повесила трубку, не дожидаясь ответа. Схватив сумочку и накинув жакет, она выбежала на улицу, радуясь тому, что не поехала с детьми кататься на коньках. Сначала она хотела отправиться с ними, но передумала. Теперь, понимая, что Вехета могла позвонить и не застать никого дома, Лиз благодарила бога за то, что он не позволил ей никуда уехать.

Она доехала до больницы за пятнадцать минут. Оставив машину на стоянке, Лиз поднялась в детское травматологическое отделение и сразу увидела Вехету, которая сидела в коридоре на скамье и рыдала. Джастина только что отвезли в операционную, чтобы вставить в сломанные ноги титановые штыри. Что касалось сотрясения мозга, которое предположили медики со «Скорой», то их опасения не оправдались. У Джастина был просто ушиб головы, который ничем ему не угрожал. Лиз невольно подумала, что Вехете и Джастину очень повезло.

Сама атмосфера больницы заставила ее вспомнить о Дике, и Лиз попыталась представить, что он может делать сейчас, хотя и знала, что думать об этом не надо. С тех пор как они виделись в последний раз, прошло больше трех недель. Теперь Лиз была уверена, что больше он ей не позвонит. Дик принял решение и продолжал упорно его отстаивать — по характеру он был достаточно упрям. Лиз подобное поведение не удивляло. Должно быть, она и ее семья воплощали для Дика все, чего он боялся в жизни.

Вскоре после полуночи из операционной привезли Джастина. Он еще не отошел после наркоза, а его ноги были забинтованы от лодыжек до паха. Зрелище было довольно печальное, но врач, который спустился вместе с ним, сказал Вехете, что операция прошла удачно и что через полгода, когда надо будет снимать штыри, Джастин будет как новенький.

Слушая его, Вехета плакала, но Лиз видела, что это слезы облегчения. Она вообще вела себя намного спокойнее, чем когда Лиз только приехала. В последние полтора часа они даже обсудили, что им делать. Теперь Вехета сумела убедить Лиз, что нужно как можно скорее обратиться в суд, чтобы официально запретить Скотту свидания с сыном. Сразу после того, как будет вынесено судебное решение, Вехета планировала как можно скорее вернуться в Нью-Йорк, где, кроме родителей, жил ее прежний любовник, который постоянно ей звонил и даже предлагал выйти за него замуж. Лиз не возражала. Она сама хотела, чтобы Вехета и ее сын как можно скорее уехали из Сан-Франциско в Нью-Йорк. Там Скотт Аруд не смог бы до них дотянуться.

— Вот и хорошо, — сказала Лиз, печально улыбаясь Вехете, которая пошла проводить ее до лифта. — Я доведу ваше дело до конца и этим завершу свою карьеру.

Говоря это, она с облегчением вздохнула. Только теперь Лиз стало ясно, это именно то, чего она на самом деле хочет. Занятия семейным правом давно ей надоели, и она уже не раз подумывала о том, чтобы бросить практику. Но сейчас она окончательно созрела для этого — Лиз чувствовала это всем своим существом.

— И что ж вы будете делать?

— Выращивать розы и стричь купоны. — Лиз рассмеялась, увидев, как вытянулось лицо Вехеты. — Да нет, на самом деле я хотела бы заняться тем, что мне давно нравится: я постараюсь стать детским адвокатом — защищать права детей при разводах и прочих обстоятельствах. Работать я буду дома, а свою контору закрою. Ведь прошедший год я управлялась с делами одна и теперь могу сказать точно: мне это не по душе.

Говоря это, Лиз выглядела намного бодрее, чем накануне. Вехета от души поблагодарила ее за то, что Лиз для нее сделала.

— Не стоит благодарности, — ответила Лиз и улыбнулась. — Я позвоню вам, когда буду знать точную дату судебного заседания.

Двери лифта закрылись, и она поехала вниз. Идя к своей машине, Лиз все лучше понимала, что приняла правильное решение. Должно быть, подумала она, примерно так же чувствовал себя Дик, когда позвонил ей, чтобы сказать, что все кончено. Значит, она была для него слишком большим бременем — со всеми своими детьми и проблемами. Как бы там ни было, Лиз считала, что должна уважать волю Дика. Сегодня она тоже приняла решение, которое намерена была воплотить в жизнь. Лиз не могла убить бывшего мужа Вехеты за то, что он сделал со своим сыном и со своей женой, но она могла отправить его за решетку и готова была приложить все силы, чтобы добиться этого. Но главным для нее по-прежнему оставалось то, что теперь Джастину ничто не грозило.

Домой Лиз вернулась в начале первого ночи. Все дети уже спали, и только Питер, только что вернувшийся со свидания, доедал на кухне холодного цыпленка. Увидев мать, он был очень удивлен: в последнее время Лиз выезжала только в офис и в суд.

— Где ты была, мама? — спросил он.

— В больнице. Туда попал сын моей клиентки. В общем, долго рассказывать, — сказала Лиз, устало опускаясь на стул.

Они еще немного поговорили о всяких пустяках, а потом Лиз отправилась спать. Уже засыпая, она все думала о том решении, которое приняла сегодня. У нее не было сомнений, что все идет как надо.

На следующий день, приехав в офис, Лиз позвонила в суд, чтобы договориться о срочных слушаниях по делу Вехеты Аруд. После этого она перезвонила Вехете, чтобы ввести ее в курс дела. Вехета все еще была в больнице, но ее голос звучал значительно бодрее. Джастину стало намного лучше, и врачи обещали, что через несколько дней она сможет забрать его домой. Но когда Лиз сообщила ей, что судебное заседание назначено через три дня, Вехета сказала — никакого суда не нужно.

— Надеюсь, вы не чувствуете себя виноватой перед ним? — спросила Лиз. — Ни один судья ни в одном штате не станет сочувствовать отцу, который повез сына кататься на мотоцикле без шлема! И теперь, когда у вас есть фактический материал, его необходимо использовать. В вашем положении вы не можете позволить себе ни жалости, ни снисхождения! Ради сына вы должны довести дело до конца!

— Все это теперь ни к чему, — устало ответила Вехета. Лиз почувствовала, как внутри ее что-то закипает. Она уже знала все, что ей нужно будет сказать в суде, чтобы Скотта лишили всех прав в отношении ребенка.

— Почему? — спросила она резко.

— Скотт умер сегодня ночью от массированного кровоизлияния в мозг, — тихо ответила Вехета. — Мне очень жаль ваших усилий, миссис Сазерленд, но теперь это действительно ни к чему.

— О-о-о… — протянула Лиз. — Извините меня.

— Мне не за что вас прощать, — ответила Вехета. — Я ненавидела Скотта, это правда, но все же он отец Джастина. Я еще ничего не сказала сыну, но рано или поздно мне придется это сделать.

Услышав эти слова, Лиз крепко зажмурилась.

— Примите мои соболезнования, Вехета, — сказала она, думая о том, что на самом деле Вехету можно поздравить. Бывший муж давно был ее кошмаром. Но Джастина Лиз было по-настоящему жаль. — Дайте мне знать, если потребуется моя помощь, хорошо? Я сделаю все, что смогу, чтобы помочь вам и вашему ребенку.