Прожорливое время - Эндрю Джеймс Хартли

— Вот мы и приехали, — сказала Черч, когда за пеленой дождя показались размытые очертания каменного коттеджа. — Домой я вас не приглашу.

Объяснять она ничего не стала, и Найт не смог придумать причины, позволяющей настаивать на своем.

— Может быть, как-нибудь в другой раз.

— Не исключено. Будьте добры, откройте отсек.

Томас недоуменно посмотрел на нее.

— Отсек, — повторила Черч, снова сверкнув черными глазами. — Мой велосипед.

— Да, — спохватился Найт. — Багажник. Конечно.

Он отыскал ручку и услышал, как поднялась крышка багажника. Томас хотел было выйти из машины, но Черч стиснула ему запястье свой сильной тонкой рукой. Он вздрогнул и остался на месте.

Она, не выпуская его руку, пристально посмотрела ему в лицо и сказала:

— Я очень самостоятельная женщина. Сама справлюсь.

— Не сомневаюсь в этом, — пробормотал Томас.

— Не мокните напрасно под дождем.

Она развернулась, чтобы выйти из машины, и ее мокрые растрепанные волосы скользнули по лицу Найта.

Он снова уловил терпкий, звериный аромат и опять подумал:

«Это кто, худые, дикие, иссохшие, как тень? Как не похожи на жильцов земли!»

Купив мощные кусачки, способные перегрызать болты, в магазине «Сделай сам», расположенном в ангаре на Уорик-роуд, Томас вернулся в гостиницу и хорошенько выспался впервые с тех пор, как покинул Штаты.

На следующее утро он подкрепился неизменным сытным английским завтраком, приготовленным миссис Хьюз, и проверил время прибытия самолета Куми. У него оставалось более чем достаточно времени, чтобы сделать одно дело здесь, в городе, прежде чем ехать в аэропорт встречать Куми. Кусачки по-прежнему лежали в машине. Если повезет, они не потребуются, но, по крайней мере, Найт приготовился ко всему.

С дороги дом Даниэллы Блэкстоун выглядел в точности таким же, как и прежде. Замок вдалеке выглядел еще более задумчивым, хотя Томас не мог сказать, чем это объясняется — серым, унылым днем или воспоминаниями о предыдущем визите сюда. Машины управляющего нигде не было видно. Найт проехал к стоянке перед замком, оставил автомобиль там и вернулся к дому пешком.

Массивные кусачки оттягивали хлипкий полиэтиленовый пакет из магазина, поэтому ему приходилось держать их за рукоятки. В ста ярдах от дорожки, ведущей к дому, Томас перелез через каменную стену, миновал деревья, лужайку и подбежал к задней части здания. Скопление кирпичных труб указывало на кухню. Справа от них обнаружились маленькие деревянные дверцы, выкрашенные блестящей зеленой краской: люк для загрузки угля. Как и следовало ожидать, он оказался заперт на навесной замок, заржавевший намертво. Вряд ли теперь его можно было бы отпереть и ключом.

Кусачки перегрызли стальное ушко в два приема. Перехватив инструмент, Томас проделал то же самое с другой стороны. Перед тем как открыть люк, он огляделся вокруг, сознавая, что прямо сейчас переступил грань, отделяющую любопытство, пусть даже грубое и назойливое, от преступления.

«Так что уж лучше пусть твое предположение окажется верным», — подумал Найт, допуская очевидное преувеличение.

Ему не просто требовались какие-то улики для доказательства своей теории. У него просто не было таковой. Имелось только подсознательное ощущение того, что он упустил что-то важное, которое не имело никакого отношения к твердой уверенности.

Люк со скрипом открылся. Внутри было темно и пахло заплесневелой сыростью. Снаружи маленькая дверца находилась на уровне земли, но до пола погреба было по крайней мере футов шесть. Томас пролез ногами вперед, спустился как мог вниз, постарался прикрыть за собой дверцы и спрыгнул на пол, оставив кусачки на улице.

Стряхнув угольную пыль с ладоней, он поднял взгляд на предательскую щель между дверцами. Если человек, знакомый с домом, зайдет с этой стороны, то сразу же увидит, что люк открыт. Найт огляделся, ища, чем бы стянуть дверцы между собой, затем решил, что ему все равно не удастся закрыть люк должным образом, не запирая его снаружи, и поднялся по каменной лестнице на кухню.

Дверь в кабинет оказалась не заперта, и Томас испытал необъяснимое облегчение, поняв, что ему не придется ее взламывать, как будто теперь его преступление становилось не столь тяжким. На стене висела доска с крючками для ключей. Они были без бирок, но Найт знал, какой именно ему нужен. Подобно почти всем остальным, этот был большой, старинный, потемневший от долгого безделья.

«Комната мисс Алисы», — мысленно услышал Томас голос управляющего.

Он задержался в гостиной перед портретом Джереми Блэкстоуна в мундире времен Первой мировой войны, с уверенной и, как теперь показалось Найту, вызывающе оптимистичной улыбкой на лице. Затем Томас быстро поднялся на два пролета к двери, за которой находилась комната в башенке, запертая во время его предыдущего посещения.

Ключ с трудом, но все же провернулся. Шагнув в комнату, Томас прикрыл за собой дверь.

Он сам не мог сказать точно, что ожидал увидеть. Вероятно, какое-нибудь святилище в духе мисс Хевишэм,[41]покрытое пылью и затянутое паутиной, но это определенно было нечто совсем другое.

Комната оказалась светлой, просторной, начисто лишенной пыли. Окна с трех сторон с довольно приличной высоты смотрели на поля. Башенка больше подходила особняку XIX века, но здесь, конечно же, располагалась комната подростка, сохранившая свой вид с 1982 года. К двери кнопками была приколота майка сборной Англии по футболу, белая с синими и красными полосками на плечах. Рядом висела листовка с приглашением принять участие в антивоенной манифестации, которая должна состояться восемнадцатого мая в Рединге. Здесь были и другие политические плакаты: «Долой Тэтчер» и еще один, с символом мира и призывом «За ядерное разоружение». Войной, о которой шла речь, судя по статье из «Гардиан» за июнь того же года, отмечавшей ее окончание, являлся фолклендский конфликт.

Казалось, в этой комнате время остановило свой бег. Еще в одной газетной заметке от десятого июля сообщалось о том, как одному безработному ирландцу удалось проникнуть в Букингемский дворец, пробраться в покои королевы и беседовать с ней в течение десяти минут, пока не была поднята тревога. На почетном месте, над изголовьем кровати, висел плакат с обложкой альбома «Английское поселение» группы «ХТС», с довольно схематичным изображением животного — лошади? — белоснежного на сочно-зеленом фоне. Томас внимательно посмотрел на него, вспоминая увлечение Эсколма данной группой и то, что компакт-диск с этими самыми записями он видел в гостиничном номере, на тот момент уверенный в том, что там живет Дэвид.

Однако это был номер не Эсколма, а Даниэллы Блэкстоун, и компакт-диск определенно принадлежал ей — память о дочери, которую она постоянно носила с собой. Найт поймал себя на том, что старается не шуметь, но не потому, что прислушивался, чтобы не пропустить возвращение управляющего, а просто из уважения. Обыденность этой комнаты — плюшевые игрушки на кровати, давно вышедшая из моды одежда в открытом гардеробе, груды детской бижутерии на туалетном столике — заставляла его чувствовать себя грабителем, вторгшимся в святая святых, чего не было даже тогда, когда он перекусывал замок угольного люка.