Сон в тысячу лет - Елена Кондрацкая

– Это потому, что ты его не слышишь, – упрямо мотнула головой Ни. – Оно наверняка хочет кусаться.

Мико поджала губы. Разговаривать с Ни было сложно, будто та изъяснялась на каком-то другом, неведомом Мико языке, поэтому она решила сменить тему, которая и так не приносила ей ничего, кроме сомнений и тревоги.

– Я думала, что ты будешь учить меня соблазнительно развязывать пояс, танцевать или… – Мико запнулась, первая пришедшая в голову тема оказалась не лучше прежней. – Двигаться… как-то там…

– Оставь это для человеческих мужчин, – махнула рукой Ни. – Ёкаям это неинтересно. Хоть другие ойран и считают иначе.

– А ты, значит, не такая, как другие ойран?

– Именно так, – самодовольно кивнула Ни, снова наградив Мико жуткой улыбкой. – Рёкан и его гостей я знаю намного лучше.

– Почему же?

Ни моргнула и почесала ухо:

– Я родилась здесь.

Мико удивлённо вскинула брови:

– Прямо в рёкане?

Ни кивнула:

– Моей матерью была ойран по имени Ни. После того как она умерла, я стала Ни.

У Мико мурашки пробежали по спине. Она с трудом могла себе представить, каково ребёнку расти в подобном месте, не видеть в своей жизни ничего, кроме стен рёкана, а после занять незавидное место собственной матери.

– Значит, ты…

– Наполовину ёкай, – кивнула Ни.

– А твой отец…

Ойран пожала плечами и облизала губы.

– Может быть, я его встречала. – Она весело улыбнулась. – А может быть, и нет. Полагаю, для людей такая встреча посчиталась бы… весьма неловкой.

Мико постаралась выдавить вежливую улыбку, но внутри всё холодело от ужаса и от того, с какой лёгкостью Ни говорила о том, что её собственный отец мог стать гостем, пожелавшим провести с ней ночь. Ни восприняла её потерянный взгляд по-своему.

– Главное, кусайся побольше и посильнее, и тогда тебя больше никто не тронет. И ты сможешь брать всё, что захочешь.

– А ты берёшь? – Мико старалась не смотреть на Ни с сочувствием. Хотя она сама не понимала, чего в ней больше, сочувствия или страха.

Ни с готовностью закивала:

– У меня много игрушек, потому что меня любят гости. А ещё я покусала повара и теперь каждый день ем мясо. Другие ойран едят мясо только три раза в неделю.

– Ты покусала дедушку Кио? – Мико не смогла себе этого представить.

– Того, что был до него. Человека, – Ни почесала подбородок, припоминая. Кукольные губки растянулись в игривой улыбке. – Оказалось, что если слишком сильно покусать человека, он умирает. С ёкаями такого обычно не случается. Дедушку Кио кусать не понадобилось, он сам стал готовить мне мясо каждый день!

Мико не знала что ответить. Маленькая девчонка напротив насмерть загрызла человека и, похоже, даже не отдавала себе отчёта в том, что натворила. Она мыслила как ёкай, вела себя как ёкай, человеческого в ней было не больше, чем в Райдэне или госпоже Рэй. С другой стороны, возможно, именно эта нечеловечность делала её советы ценными? Она понимала ёкаев, таких же диких и необузданных, как она сама. Она жила по их законам, и это могло бы пригодиться Мико.

Она снова встретилась взглядом с чёрными омутами глаз Ни. Интересно, все полукровки такие? Это у них в крови или всё дело в том, где и в каких условиях выросла Ни? Воспитывайся она среди людей, стала бы другой? А Мико? Если бы она выросла в рёкане госпожи Рэй, превратилась бы в дикого зверёныша, способного загрызть повара за кусок мяса на обед?

– Тебе нравится так жить? Здесь? – спросила Мико.

Ни раскачивалась из стороны в сторону, обхватив колени тонкими, покрытыми шрамами руками.

– Нравится, – просто сказала она, даже не задумавшись над ответом. – А тебе не нравится?

Мико покачала головой. Конечно, ей не нравилось. Как подобная жизнь вообще могла кому-то нравиться?

– Я хочу быть свободной. Идти, куда захочу, делать, что захочу, и самой решать, кому и когда прикасаться к моему телу.

Ни задумалась, возведя глаза к потолку.

– Ты так жила? До того, как пришла в рёкан?

– Да, я… – Мико осеклась. – Я… нет, но я могла бы… Было много веских причин, по которым я не делала то, что хотела…

– Значит, ты спала с теми мужчинами, с которыми хотела? – в голосе Ни не было и тени издёвки, она правда хотела знать.

Мико открыла было рот, чтобы ответить «да», но слова застряли в горле. Акира ей нравился, действительно нравился, но хотела ли она близости с ним в тот момент, когда они провели вместе первую ночь? Мико… была напугана. Встречей с цутигумо, убийством Сэнго, перепалкой Акиры и Райдэна, самой близостью в конце концов. Если подумать, единственное чувство, которое осталось с ней после той ночи, – страх.

Мико зажмурилась. А в другой раз? Когда он разбудил её… А тогда, у ивы, она хотела… она точно хотела. Мико силилась вспомнить, но в памяти отзывалась только боль в рёбрах от ран, которые она, стиснув зубы, старалась скрыть от Акиры.

– Я не хотела его разочаровать, – сказала Мико, глядя на переплетения травинок в татами. – Мужчину, с которым спала. Хотела… хочу, чтобы он меня любил.

– Выходит, мы одинаковые, – заключила Ни так быстро и просто, что Мико даже опешила.

– Нет, – запротестовала она, замахав руками. – Ты не понимаешь, это…

– Ты не делаешь того, что хочешь, – перебила Ни. – Не ходишь, куда хочешь, и не спишь, с кем и когда хочешь. Мы одинаковые. Только вот мне нравится моя жизнь, а тебе твоя, кажется, нет.

– Ты просто не знала другой, – не сдавалась Мико. – И выбрала полюбить ту, что есть.

Ни нахмурилась – ровная чёлка качнулась, потревоженная движением бровей, переносицу исказила некрасивая морщинка. Ни явно не понимала, о чём говорила Мико, хотя и изо всех сил пыталась обдумать сказанное.

– Разве это плохо? – в итоге спросила она. – Я могу есть мясо каждый день. И у меня целых сто кукол кокэси[33]. Каждая с разным узором. Зачем мне хотеть чего-то ещё?

Мико не нашлась что ответить. Она и сама не знала – зачем.

Мико считала дни до побега. Покорно запоминала уроки Ни, чтобы не привлекать лишнего внимания. По-прежнему ела на кухне, слушая странные речи дедушки Кио и шутки служанок, которые настолько привыкли к Мико, что перестали стесняться её и обсуждали всех и вся, не боясь лишних ушей. Будто пара наточенных ножей и выпрямленная поварёшка сделали её своей. Только когда на кухне появлялась дочь госпожи Рэй Садако, настороженно наблюдали за тем, как она пробует еду и уносит её своей матери.