Не надо пофигизма - Андрей Курпатов

Мой герой смертельно болен, у него опухоль мозга, впрочем, узнаёт он об этом только в конце третьей части. Из-за своей болезни он галлюцинирует, его личность как бы разделяется на две, и таким образом он встречается со своим альтер-эго, со своим «вторым я», мифическим человеком, который становится его невидимым спутником.

Сюжет построен таким образом, что сначала мой герой мучается разными «классическими» философскими вопросами – он размышляет о жизни, о смерти, об отношениях между людьми. Но не находит ответов на свои вопросы, и это вынуждает его искать некой помощи, некоего спасения, Учителя, который бы помог ему понять и осмыслить суть жизни.

И этот Учитель действительно появляется, хотя мой герой и не догадывается, что этот человек – не кто иной, как его собственное «второе я» – он сам, с которым он вступает в отношения, полные внимания, участия, поддержки и подлинной заботы. И в этот момент проблема смерти претерпевает в сознании героя сущностные изменения.

Дело не в том, что все мы умрём, – понимает герой моего «Дневника», – дело в том, что мы и не живём толком до тех пор, пока соотносим понятие жизни с понятием смерти.

Жизнь и смерть – это абсолютно разные вещи, они из разных миров и реальностей. Их нельзя сопоставить, как жёлтое и квадратное, длинное и мокрое. Они не соотносимы друг с другом.

Но из-за своего страха перед смертью мы лишаемся внутренней свободы, без которой нет и не может быть полного, истинного, подлинного переживания жизни.

Повествование «Дневника» представляет собой последовательное преодоление «идеи смерти»: разрушение её образа – наших традиционных представлений о смерти.

Избавляясь от страха перед смертью, мой герой начинает жить и возвращает себе свою внутреннюю цельность, которой на самом деле немногие из живущих могут похвастаться.

И тогда появляется жизнь – настоящая, полная красок и чувств, исполненная добротой и внутренним светом. Это внутреннее, психологическое освобождение, это свобода, понятая и осмысленная, пережитая как свобода от страха.

Разумеется, работа, о которой я сейчас рассказываю, философская, возможно, кому-то она покажется сложной. Но главный её вывод звучит как банальность: победить страх смерти – это и значит начать жить.

Весь мой психотерапевтический опыт говорит о том, что мы не слишком хорошо понимаем эту «банальность», чтобы не обдумать её со всей серьёзностью лишь на том основании, что она кажется нам «банальной».

Страх делает нас зависимыми, закрытыми, ненастоящими, он выедает нас изнутри, и этого страха вокруг нас и в нас самих намного больше, нежели вообще мы можем себе представить.

Да, возможно, мы так не чувствуем, да, возможно, мы этого не понимаем, не осознаём этого, но это так. И именно страх смерти, сколько бы я его ни критиковал, становится для многих людей той точкой отсчёта, с которой и начинается их подлинное вхождение в жизнь.

Так что есть у страха смерти и свои положительные стороны…

Недавно один французский публицист посетовал, что, мол, жизнь в Париже уже совсем не та, что раньше. Стыдно носить дорогую дизайнерскую одежду, стыдно иметь роскошную машину, женщины стыдятся своей сексуальности. Люди разучились жить, Европу поразил культ лузерства.

В это же время известный голливудский актёр вещал с экрана телевизора: в Америке принято выставлять напоказ дорогие машины и бриллианты, потому что это символы честно заработанных денег, символы твоего успеха, что ты не только умён и трудолюбив, как все остальные, но ещё и талантлив. Ты лучше основной массы людей, поэтому можешь позволить себе жизнь, которая лучше обычной, и гордиться этим.

Но что такое успех по-русски? Удача? Счастье оказаться в нужное время в нужном месте? Каторжное сэлф-мэйдерство? «Боже мой, когда вы спите?» – «По воскресеньям». Или, может, наше счастье в принятии существующего положения вещей – мол, счастлив тем, что имею?

Отсутствие одного внятного ответа лишний раз доказывает, что успех – это просто идея, за которой по большому счёту ничего не стоит.

Что касается России, то все мы давно хотим написать на своих знамёнах – «Да здравствует Успех!», и никто этого не делает, потому как стыдно. Проблема в том, что мы не верим в возможность честного успеха.

Почему мы уповаем на чудо? Самый простой ответ – по лености своей. Но ответ неправильный. Понятия «лени» в психологии не существует. За ленью всегда что-то стоит, что-то кроется: то ли страх, то ли отсутствие мотивации, то ли сниженный тонус. А лени как лени – нет.

И в нашем случае за «ленью» стоит страх, а точнее – патологическая и тотальная неуверенность человека в себе и в собственных силах. Уверенный в себе человек не твердит на всех углах, какой он умный, талантливый и «самый читающий в мире». Это глупо и явный признак неуверенности.