Воин и дева. Мир Николая Гумилева и Анны Ахматовой - Ольга Черненькова

Несмотря на то что их личные отношения испортились из-за фельетона «Без божества, без вдохновенья», Гумилев относился к Блоку с огромным уважением. Он называл его величайшим современным поэтом, говорил, что он лучший из людей, джентльмен с головы до ног, чистая благородная душа.

Встретившись с Ахматовой за кулисами Большого театра, Блок спросил:

– А где испанская шаль?

Больше уже Анне Андреевне не доведется говорить с ним. Она могла только жалеть о том, что их отношения так и не стали ближе, доверительнее. Блок сознательно установил дистанцию. Стихи Ахматовой он знал, что-то любил, но тогда был болен и медленно умирал и с иронией сказал Чуковскому: «Ее стихи никогда не трогали меня». В «Подорожнике» ему понравилось только одно стихотворение: «Когда в тоске самоубийства…» Блок знал его наизусть. «Ахматову я знаю мало, – говорил он Чуковскому. – Она зашла как-то в воскресенье (смотри об этом ее стихи), потому что гуляла в этих местах, потому что на ней была интересная шаль, та, в которой она позировала Альтману». Вот об этой шали Блок и спросил Ахматову на вечере.

В мае 1921 года Гумилев забрал из Бежецка жену и дочь. Анна Николаевна писала мужу ужасные письма, грозилась повеситься или отравиться, если останется в Бежецке. Гумилев в голодные годы «военного коммунизма» посылал в Бежецк все, что мог, привозил продукты, когда приезжал, отдавал последнее, не оставляя себе ничего. Но Ася капризничала, требовала невозможного, мучила Анну Ивановну, чем довела мать Гумилева до болезни. Шла на обман, только чтобы выпросить у мужа дополнительные деньги. В бежецком доме назрел кризис, все были измучены, и Николай Степанович был вынужден забрать жену и дочь, хотя уже чувствовал шаткость своего положения.

Он приехал в Бежецк утром 19 мая и в тот же день уехал. Все отметили, что Николай выглядел расстроенным. Тогда в последний раз он виделся с матерью, сестрой и сыном.

В мае по Петрограду прокатилась волна арестов. Хватали всех, кто был причастен к антибольшевистскому подполью. 30 мая был схвачен руководитель Петроградской боевой организации, в которую входил Гумилев, Ю. П. Герман, а 5 июня – профессор В. Н. Таганцев, конспиративный начальник Гумилева. Многих арестовывали вместе с семьями, детей отправляли в специальные приюты.

Гумилев перебрался с Преображенской в Дом искусств, где занял бывшую баню Елисеевых, отделанную мрамором. Тогда же он принимает решение отдать дочь в детский дом, которым заведовала жена Лозинского Татьяна Борисовна. На лето детский дом выезжал в Парголово. Ася сомневалась и боялась отдавать, но была совершенно не способна сама заниматься ребенком. 22 мая Гумилев с женой отвезли Лену в Парголово.

Мысль о детском доме уже возникала у Гумилева в 1919 году, когда был голод. Лозинская тогда устроила своих детей в детский дом, которым заведовала. Детские учреждения снабжались продовольствием. Гумилев предложил матери поступить туда на службу и взять с собой Леву. Видно, совсем туго приходилось. Однако Ахматова была против, считая эти меры бессмысленными и вредными для Левы. И Анне Ивановне это было не по силам. Вряд ли она, считала Анна Андреевна, сумела бы найти общий язык с фабричными детьми.

Теперь же Гумилеву грозила опасность, возможно, за ним уже следили. В эти дни в квартире на Преображенской Николай Степанович уничтожил на глазах Ирины Одоевцевой какие-то конспиративные документы, включая и текст прокламации. И для чего ему понадобилось переезжать в комнату писательского общежития в Диске? Не для того ли, чтобы избавиться от преследования, запутать следы? И не потому ли Гумилев так обрадовался возможности уехать из Петрограда на месяц?

В конце мая он получил предложение от В. А. Павлова, литератора, морского офицера, поехать в Севастополь в поезде главнокомандующего Военно-морскими силами РСФСР контр-адмирала А. В. Немитца. Павлов занимал ответственный пост при контр-адмирале. Гумилеву представилась возможность еще раз совершить путешествие.

В мае отправилась в Бежецк, в отделение Союза поэтов, учрежденное Гумилевым, Н. Павлович, и Ахматова попросила ее навестить Левушку, передать ему гостинцы.

«Невстречи»

В начале июня Гумилев выезжает с Павловым сначала в Москву, затем из Москвы в салон-вагоне коморси[3] Немитца в Севастополь. Весь месяц Гумилев жил в вагоне. Знакомился с моряками, выезжал в Феодосию, где встретился с М. Волошиным, с которым не виделся много лет. Встретились совершенно случайно, в конторе порта. Они, конечно, примирились и пожали друг другу руки. Волошин взялся объясняться:

– Если я счел тогда нужным прибегнуть к такой крайней мере, как оскорбление личности, то не потому, что сомневался в правде ваших слов, но потому, что вы сочли возможным об этом говорить вообще.

Гумилев возразил:

– Но я не говорил. Вы поверили словам этой сумасшедшей женщины… Впрочем… если вы не удовлетворены, то я могу отвечать за свои слова, как тогда…

Но, видимо, Волошин был вполне удовлетворен. На этом они и расстались.

В Севастополе Гумилев случайно встретил сестру Ахматовой Ию Андреевну. Тяжело больная туберкулезом, она жила с матерью в Крыму. Родные ничего не знали о судьбе Ахматовой и Гумилева. Да и Анна Андреевна думала, что ее близкие погибли во время Гражданской войны: от них долго не было никаких известий. Гумилев, конечно, нанес визит Инне Эразмовне.

Он сообщил о разводе с Анной Андреевной, о том, что женился на Анне Энгельгардт. Рассказал, что Ахматова вышла замуж за замечательного ученого и такого же замечательного человека (Шилейко В. К.), что вообще все чудесно. О себе рассказывал мало.

От Ии и Инны Эразмовны он узнал о трагической гибели любимого брата Ахматовой и его друга Андрея Горенко. Андрей был женат на кузине М. Змунчилла, у которой курсисткой Аня жила в Киеве. В 1920 году они жили в Афинах с маленькой дочкой. Малышка заболела малярией и умерла. Смерть ребенка потрясла супругов, оторванных от дома и родных. Не выдержав горя, Андрей Андреевич и Мария Александровна решили покончить с собой. Андрей отравился морфием и умер, Марию удалось спасти. И тут выяснилось, что она беременна. Когда родился сын, Мария Александровна назвала его Андреем в честь отца.

Все это Гумилеву предстояло рассказать Анне Андреевне…

Во время пребывания в Севастополе Николаю Степановичу еще удалось издать с помощью матросов сборник стихов «Шатер». На плохой оберточной бумаге, но тиражом 1000 экземпляров. И конечно же, не обошлось без мимолетного романа с девушкой, живущей на таможне. Он будто чувствовал, что ему оставалось недолго наслаждаться жизнью.

В конце июня в том же поезде командующего Морскими силами Гумилев вернулся на север. Сначала в Москву. Помолодевший, загорелый и веселый, таким увидели его в Москве, где он пробыл со 2 по 6 июля. Снова встретился с Ольгой Мочаловой, героиней еще одного мимолетного романа. Здесь же гостила у брата Ирина Одоевцева. 5 июля в Союзе поэтов состоялся вечер Гумилева.