Я возьму твою дочь - Сабина Тислер

Тобиас сел за письменный стол и принялся просматривать почту. Он прочитывал письма, разглаживал их и складывал в папку. Его лицо ничего не выражало. Потом он включил компьютер и проверил электронную почту. По крайней мере, так решил Йонатан.

Не прошло и пяти минут, как Тобиас снова встал из-за письменного стола. Компьютер он оставил включенным, но настольную лампу выключил. Йонатан видел, как в темноте мерцал экран.

В гостиной Тобиас налил вино в бокалы. Йонатан смог разглядеть, что у Леонии в бокале была совсем капля.

«Молодец, – подумал он. – Береги себя и ребенка!»

– Думаю, было бы лучше, если бы на этих огромных окнах висели гардины, – сказала Леония, с удовольствием пережевывая салат. – Я чувствую себя так, словно сижу у всех на виду. Такое глупое ощущение! Снаружи темно, и кто угодно может наблюдать за нами. Через окна открывается прекрасный вид на нашу освещенную гостиную!

– Но, сокровище мое, там же никого нет! Кто будет за нами наблюдать? Здесь никто не бродит в ночи и не заглядывает в дома!

– Ты уверен? Взломщиков везде хватает!

– Значит, сейчас они лежат на земле, видят, что мы дома, и понимают, что им лучше поискать другой дом, чтобы ограбить его.

– Допустим. Зато они видят и то, что и где находится в доме, и что его стоит ограбить. И тогда они наведаются сюда в другой раз. А может, это отъявленные негодяи, которых не остановит даже то, что в доме кто-то есть!

Тобиас вздохнул, встал, подошел к двери на террасу и включил освещение сада.

– Так лучше? Сейчас ты совершенно точно можешь увидеть, что на улице никого нет.

Леония кивнула.

– Да, так немного лучше. Но я всегда немного побаиваюсь этого дома. Он слишком прозрачный.

Когда Тобиас встал и подошел к двери, Йонатан пригнулся и отступил на полметра, потому что интуитивно понял, что сейчас он включит освещение в саду. Ему повезло, что хозяева его не заметили.

Он уполз от дома. Он увидел достаточно. И впереди у него было много времени.

Йонатан, покинув участок, еще приблизительно двадцать метров пробирался по лесу в слабом свете фонарей, а потом пошел к своей машине по улице.

Этой же ночью он уехал в Берлин, а оттуда в шесть утра отправился в Италию.

Голос молчал.

После того как Йонатан вернулся с похорон судьи и краткого визита в Буххольц, лето нависло над страной, как удушливый жаркий колпак. Цикады трещали с раннего утра до поздней ночи, и целыми неделями на небе не было ни облачка. София каждое утро начинала в шесть утра поливать цветы, кусты и деревья и заканчивала только в девять часов.

Гости приезжали и уезжали. Интересные и скучные, приятные и нервные. Но все жаждали солнца и тепла, и чем невыносимее становилась жара, тем довольнее они были.

В октябре над Ла Пассереллой пронеслись тяжелые грозы. Молния уничтожила насос на колодце и водонагреватель для воды, проливные дожди смыли высохшую землю, а с ней и последние цветки герани и гортензии.

Это было в пятницу около двенадцати часов. Йонатан работал на последнем повороте перед длинным подъездом к дому. Он сажал кипарис, потому что молодое дерево, которое он посадил весной, за долгое лето высохло, а никто не прилагал усилий к тому, чтобы тащить садовую лейку до поворота дороги, чтобы полить деревце. Пару раз он говорил об этом «Тому-кто-спит-на-граблях», но Джанни, очевидно, снова и снова забывал об этом или же старался забыть по причине лени. Теперь маленький кипарис был мертв, и Йонатан купил новый. Влажной осенью у деревца больше шансов на выживание.

Он увидел, что белая машина электрика спускается по противоположному склону горы, швырнул лопату на землю и побежал к дому. До него было всего пятьсот метров, однако дорога, хоть и незаметно, но поднималась в гору. Выбившись из сил и расстроившись, что находится не в лучшей форме, Йонатан наконец добрался до террасы.

– Пожалуйста, идем со мной! – задыхаясь, сказал он Софии. – Зайди в дом!

София как раз читала книгу, написанную шрифтом для слепых. Она подняла голову.

– Зачем? Что случилось?

– Я тебе позже объясню.

Он взял ее за руку. София с неохотой встала, но все-таки пошла за ним. Йонатан затащил ее в дом.

– Зачем это? – спросила она возмущенно, когда оказалась в комнате.

Он нежно провел рукой по ее щеке.

– Ты пока ничего не поймешь, но мне нужно беречь тебя. Ты бесконечно важна для меня, и было бы ужасно, если бы с тобой что-то случилось!

София громко вздохнула.

– Что со мной, бога ради, может случиться, когда я сижу на террасе? Ты какой-то странный, Йонатан!

Он никак не отреагировал на ее слова.

– Ты меня любишь, София?

– Ну конечно!

София почувствовала, как кровь прилила к лицу.

– Ты правда меня любишь?

«Как он может спрашивать об этом!»

– Конечно, я люблю тебя, Йонатан! Люблю больше, чем могу сказать. Ведь ты у меня единственный.

– Хорошо, – сказал он и поцеловал ее в голову. – Если ты меня действительно любишь, пожалуйста, сделай так, как я хочу. Оставайся в доме, пока я не скажу, что ты снова можешь выйти на улицу.

Он повернулся, вышел и закрыл дверь на ключ.

София опустилась в кресло. Конечно, она готова была делать то, что хочет Йонатан, но она его не понимала. И в последнее время он все чаще пугал ее.

В последующие недели Йонатан начал последовательно отгораживать Софию от внешнего мира. Когда приходили ремесленники, он запирал ее в доме. Он больше не брал ее с собой, когда ездил за покупками, а записывал ее пожелания и покупал то, что она хотела.

– Когда-нибудь это закончится, – только и сказал он, – и, может быть, однажды ты согласишься с тем, что это было хорошо и правильно.

Для Софии все, что он говорил, оставалось загадкой. Она не понимала, что происходит, и от этого становилась все более несчастной. Больше всего она хотела бы поговорить с кем-нибудь и рассказать, что у нее на сердце. Но это было невозможно. Переносной телефон Йонатан всегда забирал с собой.

– Я хочу, чтобы из больницы в любое время могли до меня позвониться, – сказал он Софии, – моей двоюродной сестре становится все хуже. Кроме того, кто обычно звонит нам, мой ангел? В основном постояльцы. А поскольку я занимаюсь сдачей квартир, правильнее, чтобы телефон постоянно был со мной. Скажи, если захочешь позвонить, и я тебе его дам.

Но София этого не говорила, поскольку он никогда не оставлял ее одну, а во время телефонных разговоров всегда держался рядом.

Когда он уезжал за покупками, то забирал телефон с собой. Он просверлил отверстие в задней стенке шкафа в гостиной, так что мог на ночь оставлять телефон в розетке, чтобы тот заряжался. Ключ от шкафа он спрятал. У слепой Софии не было ни единого шанса найти его.