Портрет лива в Старой Риге - Гунар Рейнгольдович Приеде

Я н и с. Почему?

Д е з и я. Ярче обрисованы сама Аида, Радамес…

Я н и с. Очень может быть, что обрисованы и ярче, но… Не знаю. Из голосов мне больше всего нравятся низкие женские, альты, возможно, что поэтому, но не только…

Входит  Н е в е с т к а, несет кувшин лимонада и плетеную корзиночку со стаканами. Ставит на сундук, вынимает и выстраивает в ряд стаканы, наливает в них темно-красный напиток.

Н е в е с т к а. Янис, помоги обнести.

Я н и с. Да пожалуйста. (Берет два полных стакана, относит и вручает девушкам.)

Д е з и я. Спасибо, Янис.

Р и т а. Спасибо.

Я н и с. Да пожалуйста. (Берет третий стакан и направляется к Райвису, который по-прежнему стоит у окна.) Пожалуйста.

Райвис отрицательно качает головой.

Не хочется? Он недурен.

Р а й в и с. Слишком похож на кровь.

Д е з и я. Райвис!

Р и т а. Нет, Райвис прав! (Поднимает свой полупустой стакан и смотрит на свет.)

Р а й в и с. Не могу понять, куда нас Велта привела и что здесь сейчас происходит, это же… каменный век какой-то, первобытная община… (Быстро идет к двери. Останавливается перед девушками.) Вы только не вздумайте за меня извиняться. Я вас не уполномочивал. (Уходит.)

Н е в е с т к а. Ну и ну…

Ошеломленный Янис стоит со стаканом в руке, заглядывает в него… Ставит обратно на сундук.

Д е з и я. Янис, мы очень…

Я н и с. Нет, ничего… Дяде не следовало здесь… Ну, он у меня получит! (Уходит.)

Д е з и я. Рита, ужасно. Что делать?

Р и т а. Да, несколько неуютно.

Н е в е с т к а. А он в самом деле поэт, этот Райнис?

Р и т а. Не Райнис, а Райвис… В самом деле.

Н е в е с т к а. Печатался где-нибудь?

Р и т а. Довольно много уже, в газетах, в журналах, два стихотворения даже в Литве… Сборник сдан в издательство… Для третьекурсника это много.

Н е в е с т к а. Я думаю. Налить еще?

Р и т а. Пожалуйста.

Н е в е с т к а (наливает). Тетушка сразу заметила, что он не такой, как другие.

За печкой робко затрещал сверчок.

Д е з и я. Что это за шум?

Н е в е с т к а. Обыкновенный сверчок. Вам тоже налить?

Д е з и я. Сверчок, впервые слышу… Да, пожалуйста. Лимонад необычайно вкусен.

Н е в е с т к а (наливает). По тетушкиному рецепту… Тетушка у нас молодец. Я ее рассказам не всегда даже могу поверить, слишком, знаете ли, фантастические. Например, что когда в одном из портов Южной Америки началась забастовка, она сбежала с корабля в прерию, к индейцам… Это уж мне показалось чересчур, хотя рассказывала она с мельчайшими подробностями и, в общем, довольно реально… Подумайте, к индейцам! Тетушка!

Р и т а. Сколько ей тогда могло быть лет?

Н е в е с т к а. Точно… не знаю, под сорок или около того.

Д е з и я. Она говорит по-английски?

Н е в е с т к а. По-английски, по-немецки, на каком угодно. Кувшин я оставлю, сами нальете.

Входит  В е л т а.

Р и т а. Уже вернулась?

В е л т а. Ну, здесь недалеко… Поехали, девочки.

Н е в е с т к а. Велта!

В е л т а. Что?

Н е в е с т к а. Ты думаешь, что говоришь? Уехать, не отведав больших щей, это было бы, я не знаю, на всю жизнь…

В е л т а. Что ты.

Н е в е с т к а. Места за столом для всех рассчитаны, из шкафа вынуты тарелки с золотым ободком и довоенные ножи и вилочки… Ты даже не пытайся, понятно?

В е л т а. Мне понятно, но моя мама…

Н е в е с т к а. Подождет. Скоро уже позовут, остались только всякие мелочи, как обычно, в последнюю минуту. Горчица там, еще что-то… Пойду помогу, чтобы поскорее. (Быстро уходит.)

Д е з и я. Что значит «большие щи»?

В е л т а. Ты не знаешь?

Д е з и я. Нет.

В е л т а. Очень вкусно, сама сможешь убедиться. Еще это называют а́бадой.

Р и т а. Как ты сказала?

В е л т а. Абада! Щи как щи, но мяса в котел кладут больше, чем обычно, и оно должно быть совершенно свежим, только что… Ладно, задержимся еще немного. Райвис ждет на улице с лошадью, надо позвать, пусть войдет.

Р и т а. Не знаю, пойдет ли он.

В е л т а. Что тут произошло?

Р и т а. Ничего особенного, не думай.

В е л т а. То-то я смотрю, он опять какой-то… (Уходит.)

Д е з и я. Рита, скажи мне, что я грежу. Что это сказка.

Р и т а. В глубине души я понимаю и Райвиса.

Д е з и я. Этот дом и эта большая семья, и еще сверчок, а́бада… Абада! Тетушка, которая скачет по прерии за предводителем индейского племени, с развевающимися по ветру волосами!

Р и т а. Ну, ты начинаешь сочинять, этого она не говорила.

Д е з и я. А разве так не могло быть?

Р и т а. Номер один это все-таки Янис, который забивает свинью, надевает белую рубашку и приходит побеседовать об итальянской и так далее опере «Аида»… Когда он приблизился с лимонадом, я невольно глянула на его руку…

Возвращается  В е л т а.

Что сказал Райвис?

В е л т а. Не могу понять, что на него нашло. Дал нам десять минут времени.

Д е з и я. Что ты предлагаешь?

В е л т а. Пойдем сейчас же к столу, потому что нельзя так обижать людей, а Райвис, если не хочет, пусть посидит во дворе и подождет.

Р и т а. Райвис! Во дворе!

В е л т а. Это недолго, поедим и поедем.

Д е з и я. Я не поеду.

В е л т а. Это что-то новое.

Р и т а. Где ты останешься?

Д е з и я. Здесь.

В е л т а. Дези!

Д е з и я. Бабушка точно разгадала мой ход, вы, может, не заметили… Именно она, а не кто-либо из вас, из тех, кто был рядом и видел…

В е л т а. Выразись поконкретнее.

Д е з и я. Был один такой момент там, в поле, когда я вдруг почувствовала, что не могу больше этого выдержать и…

Р и т а. Чего именно?

Д е з и я. Всего этого… С меня было довольно. Решила повернуть и пойти в обратном направлении, в лес или еще куда, но только прочь, потому что после того, что он наговорил…

Р и т а. Райвис?

В е л т а. Ну, знаешь.

Д е з и я. Я действительно забыла про лыжи, точь-в-точь как сказала бабушка… Девочки, мы знаем, что Райвис — Моцарт и прочее и прочее, и стихи его превосходны, но когда он ночью, когда весь дом спал, поднялся и стал звонить в Ригу Бушинскому, чтобы высмеять вещи других молодых поэтов, которые мы читали в поезде в «Литература ун Максла»{96}, и целый час вопил…

В е л т а. Что ты. Мама с папой так радовались нашему приезду, что они вовсе не обиделись.

Д е з и я. А утром что было? Когда Райвис за завтраком любезно заявил твоей маме, что терпеть не может молока, потому что от пенки ему становится нехорошо, а кофе он признает только чистый, натуральный…

В е л т а. Это я виновата, надо было в Риге захватить — я прекрасно знала, что в нашем магазине его не будет, но торопилась и…

Д е з и я. Ты не хочешь меня понять.

Р и т а. Дези, послушай! Если мы станем требовать, чтобы он был, как все, он перестанет быть самим собой, об этом ведь тоже надо подумать!

Д е з и я. Думайте, пожалуйста! Думайте…

В е л т а. Будь же благоразумна. Мне тоже иной раз не нравится, как он капризничает, но ведь это мелочи. Надо смотреть шире. Мы филологи, и кому,