Полумесяц разящий - Клайв Касслер

Руди Гунн ходил взад-вперед по мостику, как рассерженный кот. Хотя шишка у него на голове давно спала, лиловый синяк все еще переливался у его виска. Через каждые пару шагов он останавливался и глядел на обшарпанный порт Чанаккале, ожидая увидеть что-нибудь ободряющее. Не увидев, качал головой и снова начинал расхаживать.

— Просто безумие. Мы уже третий день под арестом. Когда же нас отпустят? — раздраженно сказал он.

Питт оторвал взгляд от штурманского стола, на котором лежала карта турецкого побережья. Он разглядывал ее вместе с капитаном Кенфилдом.

— Консульство в Стамбуле уверяет, что нас обязательно отпустят. Говорят, что бумаги уже пустились в путь по коридорам бюрократии и движутся там даже сейчас, пока мы тут говорим.

— Это возмутительно, — жалобно сказал Гунн. — Мы под арестом, а убийцы Тана и Иверсона ускользнули.

Питту было сложно с ним спорить, но он-то хорошо понимал двусмысленность ситуации. Задолго до того, как «Эгейан Эксплорер» связался с турецкой береговой охраной, им поступили два сообщения. В первом им доложили, что судно НУПИ нелегально исследует древний турецкий затонувший корабль, который находится под защитой Министерства культуры. А во втором докладе сообщалось, что во время этих нелегальных исследований погибли два аквалангиста. Турки отказались раскрывать источники этих сообщений, но начали действовать в соответствии с ситуацией еще до сообщения с «Эксплорера».

Как только судно НУПИ под эскортом было доставлено в Чанаккале и помещено под арест, делом занялась полиция. Но это только добавило неразберихи. Питт сразу же созвонился с профессором Руппе, чтобы тот подтвердил наличие разрешения на исследования, а затем связался с Лорен, своей женой. Та быстро привела в действие механизмы Госдепартамента, чтобы ускорить их освобождение, хотя полицейские, обыскав судно и не найдя ни одного антикварного предмета, постепенно и сами поняли, что оснований для ареста нет.

Пригнувшись, в дверь вошел Род Зайбиг, немного разрядив унылую атмосферу.

— Парни, у вас есть минутка? — спросил он.

— Еще бы, — ответил Гунн. — Мы заняты лишь тем, что волосы рвем на головах, по одному за раз.

Зайбиг подошел к штурманскому столу и положил на него папку.

— Может, это вас взбодрит. У меня кое-какая информация по вашему монолиту.

— Очевидно, уже не нашему, — мрачно ответил Гунн.

— Ты вспомнил ту надпись на латыни? — спросил Питт, двигаясь в сторону, чтобы дать присесть Гунну и Зайбигу.

— Да. Я ее записал сразу же, как вернулся на корабль, но потом все не было времени. А этим утром наконец-то взял ее и перевел.

— Только не говори, что это надгробие Александра Македонского, — весело сказал Гунн.

— Боюсь, это невозможно, и сразу по двум причинам. Этот камень — не надгробие, а, по сути, памятник. И там нет упоминания об Александре.

Открыв папку, он показал надпись на латыни от руки. На следующей странице был уже перевод в напечатанном виде, и он отдал его Гунну. Тот молча прочел, а затем принялся читать вслух.

«В память центуриона Плавтия

Служившему в „Схола Палатина“, верному стражу Елены,

Погибшему в бою в море неподалеку отсюда

Вера, верность и честь.

Корникулярий Траян»

— Центурион Плавтий, — повторил Гунн. — Памятник римскому легионеру?

— Да, — ответил Зайбиг. — И это придает особое значение короне, найденной Элом и тоже имеющей римское происхождение, как подарок от императора Константина Великого.

— Служивший в «Схола Палатина», верный страж Елены, — сказал Питт. — «Схола Палатина» — элитная римская часть, охранная, вроде преторианской гвардии, но в более позднее время. А упомянутая Елена, видимо, Елена Августа.

— Правильно, — согласился Зайбиг. — Мать Константина Великого, правившего в начале четвертого века. Годы ее жизни — с 248 по 330-й от Рождества Христова. Так что и корона и камень относятся к той эпохе.

— А что насчет этого Траяна? — спросил Гунн.

— Корникулярий — воинское звание, обычно это заместитель по административной части. Я поискал по базам данных по Древнему Риму, но Траяна в таком звании не нашел.

— Это продолжает оставаться большой загадкой. Откуда взялись корона и монолит и как они оказались на затонувшем корабле Османской империи?

Посмотрев в сторону, Гунн увидел двух офицеров в синей форме, неторопливо шедших по причалу в сторону судна.

— Ну вот, местные полицейские вернулись, — сказал он. — Надеюсь, они несут с собой бумаги насчет нашего освобождения из-под ареста.

Капитан Кенфилд встретил полицейских у трапа и проводил их на борт. Питт и Гунн тоже подошли в кают-компанию.

— У меня распоряжение о снятии ареста, — на чистейшем английском сказал старший из офицеров, круглолицый мужчина со слегка обвислыми ушами и пышными черными усами. — Ваше правительство было так настойчиво, — слегка улыбнувшись, добавил он. — Вы свободны.

— А как идет расследование убийства двух членов экипажа моего судна? — спросил Кенфилд.

— Мы заново открыли дело по факту возможного убийства. Но пока у нас нет подозреваемых.

— А что насчет той яхты, «Султаны»? — спросил Питт.

— Да, ведь мы сами видели, как она Питта чуть в куски не изрубила винтами, — требовательно сказал Гунн.

— Мы выяснили, что это за судно и кто его владелец, но он проинформировал нас, что, по всей вероятности, вы ошиблись, — ответил офицер. — Яхта шла чартерным рейсом в Ливан, где сейчас и находится. Мы получили по электронной почте фотографии, сделанные нынешним утром. Яхта стоит у причала в порту Бейрута.

— «Султана» получила сильные повреждения и никак не могла дойти до Ливана, — возразил Питт.

Помощник открыл портфель и достал несколько распечатанных на принтере фотографий. На них была яхта, с носа и с борта, ошвартованная у запыленного причала. Питт сразу же подметил, что фотографии сделаны с левого борта, а не с правого, который он протаранил катером. На последней фотографии была полоса ливанской ежедневной газеты со снимком порта, на котором вдали виднелась яхта. Гунн наклонился и внимательно проглядел фотографии.

— Да, похоже, это та самая яхта, — нерешительно сказал он. Тогда Питт показал ему фотографию, где был отчетливо виден спасательный круг на борту яхты и кивнул. От его взгляда не ускользнуло, что фотографии явно обработаны на компьютере.

— Это не отменяет того факта, что один из наших ученых был похищен и удерживался в доме на побережье, рядом с причалом, где стояла яхта, — сказал Питт.

— Да, мы связались с начальником полиции в Кирте, и он направил человека осмотреть описанный вами причал, — сказал офицер и снова кивнул помощнику. Тот достал из портфеля тонкий конверт и отдал начальнику.