Темные Дары. Книга 1. Золотая клетка - Вик Джеймс

– Антиправительственная агитация! – выкрикнул отец, поднимаясь. – Мятежи и неповиновение. Поджоги. Уничтожение имущества и бегство от правосудия. Это повседневная жизнь городов рабов. То, что вы называете состраданием, я называю мягкотелостью. Даже больше – глупостью.

Гавар повернул голову и посмотрел на Мейлира. Когда планировалась их женитьба на сестрах Матраверс, он считал его своим другом и в будущем союзником. У Мейлира было то задумчиво-печальное выражение, что иногда появлялось на его лице, и сейчас он глянул прямо на Гавара, как показалось, с каким-то сожалением.

Армерия выступила со своей обычной благочестивой речью о свободе и равенстве. На новый призыв Зелстона внести свой вклад в пользу Предложения зал ответил оглушительным молчанием. Канцлер повернулся в сторону скамеек парламентских наблюдателей.

Вкладом спикера Доусон был некий красноречивый экспромт, учитывая, что она не могла подготовиться заранее, так как ничего не знала о Предложении, пока не было снято Молчание. Наверное, для подобного случая каждый спикер из простолюдинов имел у себя в рукаве заготовку обличительной речи против рабовладельцев.

Жаль, что эта заготовка никуда ее не приведет.

Доусон сделала паузу, возможно обдумывая новое направление для своих аргументов, и в этот момент Гавар услышал голос Боуды. Она призывала приступить к голосованию. Ее камарилья поддержала ее криками «фу, фу!», и вскоре весь зал оглушительно свистел и улюлюкал. Лицо Доусон исказилось яростью, но она все же села, и только после этого тишина восстановилась.

Результаты голосования были предсказуемы и подавляющи.

Старейшина Дома шаткой походкой вышел в центр зала. Дребезжащим старческим голосом Хенгист Окколд объявил, что большинством голосов – триста восемьдесят пять против двух – парламент Равных проголосовал против Предложения отменить безвозмездную отработку.

Не просто «нет» – «нет шансов на веки вечные».

Гавар посмотрел на часы. После всех событий – дебатов в Эстерби и Грендельшаме, заседания Совета юстиции и его поездки в Милмур, побега заключенного и мятежа – окончательное решение было принято всего за полчаса. Зелстон уже поглядывал на бронзовые двери.

Хотя это был еще не финал.

Отец поднялся. С неторопливой вальяжностью он развернулся спиной к канцлеру и лицом к ранжированным ярусам.

– Достопочтенные Равные, – начал отец, – эти дебаты никогда не должны были состояться. Это Предложение никогда не должно было прозвучать. По неведомым нам причинам Уинтерборн Зелстон сделал Предложение, которое поставило под угрозу мир в нашей стране. Мы, члены Совета юстиции, еженедельно решали вопросы, связанные с серьезными беспорядками и волнениями, упреждая их перерастание в открытое восстание.

Не заблуждайтесь, опасность для системы была реальной и существенной. Она до сих пор остается реальной и существенной. И эти потрясения вызваны безрассудством одного человека. Человека, который показал себя неспособным занимать свою должность.

Отец развернулся, его указующий перст нацелился на виновника – Уинтерборна Зелстона.

Лорд Джардин всегда был мастером театрального жеста.

– Поэтому я вношу на ваше рассмотрение свое личное предложение – вотум недоверия канцлеру Уинтерборну Зелстону. В результате его отстранят от должности и будет введено чрезвычайное управление под руководством предыдущего канцлера.

«То есть тебя, – подумал Гавар, когда зал у него за спиной взревел. – Тебя, прогнившего насквозь ублюдка».

Он видел, как все, кто был в кабинете отца, один за другим подняли руки. За ними последовали и остальные. Голосование состоялось.

И лорд Уиттам Джардин взял в свои руки бразды правления Великобританией.

Люк

С высокого холма Люку хорошо была видна центральная усадьба Кайнестона.

Кольцо освещенных окон окружало купол дома, венчая его короной света. В стороны разлетались два огромных стеклянных крыла. Западное было погружено в полумрак и едва различалось в сумерках. Восточное сияло искрами электрических свечей и люстр – настоящая звездная галактика.

Должен ли он здесь находиться?

Должен ли держаться за слова Джексона и верить, что по какой-то причине нужен клубу в Кайнестоне?

Или Джексон, Рени и остальные члены клуба считают его бесполезным для дела? У него есть единственный способ доказать их неправоту и тем самым разбить сердца родителей и расколоть семью во второй раз – сбежать в Милмур.

Люк Хэдли – первый человек в истории, который добровольно вернулся в город рабов.

Было ощущение, что он упускает время для реализации задуманного. До начала бала в честь Предложения оставалось менее часа. Завтра состоится свадьба. Окно суеты отъезда гостей, в которое подросток может проскочить незамеченным, скоро закроется.

Но планы в любом случае нужно строить. И какими бы они ни были, Люк не должен забыть о Собаке. Они с Аби не раз обсуждали его бедственное положение. Сестра открыто и твердо стояла на своем: она не будет участвовать в разработке плана побега, пока не узнает, за какое преступление он был так сурово наказан.

Люк не сомневался, что и сам, в одиночку мог бы освободить Собаку, – в конце концов, в Милмуре он и не такое проделывал. Но сейчас в этом деле он был в паре с сестрой, и без нее ничего не хотел предпринимать. Более того, она была права. Необходимо узнать, какое преступление он совершил.

Собака лежал, свернувшись калачиком в своей клетке. Воняло сильнее обычного. Не было туалетного ведра. Даже лотка не было. Несчастный вынужден был устроить туалет в углу на тонкой соломенной подстилке, которую давно не меняли. Тошнота подкатила к горлу, но Люк присел на корточки как можно ближе к решетке.

– Все гости съехались. Я видел твоего тюремщика, – сказал Люк, наблюдая за реакцией Собаки, – Крована.

– Мой создатель… – заговорил Собака и закашлялся – ужасный звук, который был его смехом. Самая страшная веселость, какую только можно было представить.

– Что ты такого сделал, что тебя к нему отправили? Почему стал прóклятым? Пожалуйста, расскажи, мне нужно знать.

Смех стих. Собака сел на корточки и съежился, как настоящая побитая собака. Потер тыльной стороной ладони лоб, будто пытался и никак не мог стереть воспоминания, которые там засели.

– Они убили… мою жену.

Люк ожидал услышать нечто подобное, но не был готов увидеть невыносимую муку на лице Собаки. Все его лицо исказилось от усилия сказать не два-три слова, а целое предложение.

– Мы хотели… семью. Поэтому выбрали… поместье. Вначале мы были счастливы… очень счастливы. Она стала беременной. Пока… – он сжал кулаки, – пока все не… изменилось. Это случилось. Она… смутилась. Я увидел синяки. Думал, беременность сделала ее… неуклюжей. Но не так. Он ее… изнасиловал. И Даром… стер память. Охотился за ней… где только мог.