Солнечные часы - Софи Ханна

– … и три окошка над дверью, тоже с арочным верхом?

Я киваю. Не спрашиваю, откуда она знает, – все равно не ответит.

Чарли Зэйлер сдергивает куртку с крючка в прихожей и вынимает из кармана ключи.

– Поехали, – говорит она.

Какое-то время мы едем в молчании. Никто не задает вопросов, никто не отвечает. Слишком много надо сказать, с чего начнем? Добрались до Хай-стрит, свернули налево и мимо бара «Старая часовня» выехали на Чепел-лейн.

Я не хочу тут быть. Тебя здесь нет.

– Свозите меня еще раз к Роберту в больницу, – прошу я.

– Забудьте, – говорит сержант Зэйлер.

– У вас неприятности из-за того, что вы меня к нему провели? Вы поэтому расстроены? Проблемы на работе?

Она смеется. Дом номер три по Чепел-лейн по-прежнему повернут спиной к улице. У меня возникла странная мысль: будто минуту-другую назад твой дом, открытый и гостеприимный, смотрел на мир и отвернулся, только увидев меня. Я знаю, кто ты. Оставь меня.

Сержант Зэйлер паркуется скверно, колесо «ауди» втыкается в бордюр.

– Придется вам показать мне этот глиняный домик, – говорит она. – Мы должны знать, действительно он там или вы фантазируете. Уверены, что паника не повторится?

– Да. Я боялась осознать, что вижу, поэтому мозг и противился. Вчера ночью я справилась с паникой. Видели бы вы мое постельное белье, его точно из бассейна достали.

– Что ж, тогда пойдем.

Мы огибаем твой дом. С понедельника ничего не изменилось – все тот же запущенный сад и тот же впечатляющий вид. Как часто ты стоял здесь на жухлой траве, среди обломков своей семейной жизни, и мечтал сбежать туда, в этот прекрасный пейзаж, такой близкий и такой недоступный?

Я направляюсь к окну. Сержант Зэйлер останавливается рядом, и я показываю ей шкафчик у стены. Домик с голубой дверью с полукруглым верхом стоит на второй полке снизу.

– Тот, который рядом со свечой. – Я смотрю на него, потрясенная не меньше, чем если бы его там не оказалось. Должно быть, внезапное осознание, что ты добился чего-то важного, легко спутать с удивлением.

Кивнув, Чарли Зэйлер прислоняется к стене, вынимает из кармана пачку сигарет, закуривает. У нее побелели губы, да и все лицо какое-то серое. Это глиняное бунгало ей о чем-то говорит, но я боюсь спросить.

Я собираюсь повторить просьбу свозить меня к тебе, когда она произносит: «Наоми…» Выражение ее лица сулит мне новое потрясение.

– Я знаю, где находится это… этот дом. Сейчас я собираюсь сесть в машину и отправиться туда. Человек, который вас изнасиловал, будет там, и я добьюсь от него признания, даже если для этого придется клещами выдирать у него ногти один за другим.

Я молчу. Может, она сошла с ума?

– Высажу вас на стоянке такси, – добавляет Зэйлер.

– Но как… Кто?…

Она уже шагает к калитке. И не собирается мне отвечать.

– Подождите! – кричу я, догоняя ее. – Я поеду с вами.

Я стою точно на том месте, где в понедельник стояла Джульетта. А сержант Зэйлер – на моем месте. Спектакль все тот же, действующие лица другие.

– Плохая идея, для нас обеих, – возражает она. – Для вашей безопасности и душевного самочувствия и для моей карьеры.

Если я это сделаю, если поеду туда и увижу этого человека, то что бы потом ни случилось, мне больше не придется считать себя трусихой.

– А мне плевать, – говорю я.

Сержант Зэйлер пожимает плечами:

– Мне тем более.

08/04/06

– Кто-нибудь видел Чарли?

Гиббс и Селлерс находились совсем рядом, но Саймон от беспокойства крикнул на весь коридор.

– Мы как раз собирались тебя искать. – Селлерс остановился у автомата с напитками рядом со входом в буфет и полез в карман за мелочью.

– С ней что-то не так, – сказал Гиббс. – Только что – я без понятия.

– Ты сообщил ей настоящую фамилию Хейворта?

– Ну да, как раз начал рассказывать…

– Черт! – Саймон потер переносицу, раздумывая. Проблема серьезная. Сколько следует сообщить Селлерсу и Гиббсу? Лорел и Харди[22], чтоб им… Однако сказать придется.

– Начал рассказывать, говорю, и только добрался до того, что Хейворт раньше был Робертом Энгилли, как она умчалась, – продолжал Гиббс. – Выскочила из участка, прыгнула в машину – и по газам. Видок у нее был не очень. Что вообще происходит?

– Я не смог ее найти. И вас обоих, кстати, тоже. У Чарли мобильник отключен, а она этого никогда не делает. Вы же знаете Чарли, она всегда на связи и не уезжает, не предупредив меня куда. Пришлось позвонить ее сестре.

– И? – спросил Селлерс.

– И ничего хорошего. Этот ее отпуск, из которого она сорвалась, – они должны были отдыхать в Испании…

– Должны были? – удивился Гиббс, до сих пор уверенный, что там сержант и отдыхала. Оттуда и прилетела обратно из-за сложностей с делом Роберта Хейворта.

– Отель им не понравился, и Чарли с Оливией улетели в Шотландию, в пансионат «Серебряный холм».

Селлерс дернулся, вскинув голову, какао выплеснулось ему на пальцы.

– Как это – «Серебряный холм»? Пансионат родного брата Роберта Хейворта? Я только что записал его имя, буквально десять минут назад.

– Тот самый, – мрачно подтвердил Саймон. – По мнению Оливии, у Чарли с Грэмом Энгилли… э-э-э… связь.

– Да она там не больше суток провела!

– Знаю.

Саймон не видел нужды передавать остальную информацию, которую узнал от Оливии, – о том, как Чарли придумала себе любовника, чтобы вызвать ревность его, Саймона, как, встретив реального Грэма, ухватилась за шанс превратить фантазию в реальность. Все это для него слишком. На досуге поразмыслит.

А пока он пересказал только существенные факты.

– Наоми Дженкинс дала нам карточку пансионата «Серебряный холм» в понедельник, когда пришла с заявлением о пропаже Хейворта. По ошибке дала, вместо своей визитки. Карточка осталась у Чарли, она мне показывала, что-то такое упоминала о специальном предложении. Отель в Испании оказался паршивым, и она, очевидно, вспомнила о шотландском пансионате.

– Погоди-ка, – вставил Гиббс, протягивая руку. Селлерс вздохнул, но отдал стаканчик с какао. – Выходит, у Наоми Дженкинс была визитка брата Хейворта? А настоящее имя Хейворта она знала? С его семьей встречалась?

– Вряд ли. Дженкинс тоже не отвечает на звонки, но я сомневаюсь, что она знала. Слишком уж она переживала за Хейворта, слишком настойчиво требовала разыскать его. Если бы она знала про его семью – да и о том, что он сменил фамилию, – сообщила бы нам сразу, еще в понедельник.