Иди сюда, парень! - Тамерлан Тадтаев

Мы попили чаю, и я вместо сахара сосал кружок копченой окаменевшей колбасы. Был еще черный хлеб, которым можно было колоть орехи. Все эти ништяки Сергей привез с собой из Москвы, и после завтрака я весьма иронично поблагодарил его. Потом еще раз проверил в своей маленькой сумочке документы и толику наличности в потайном кармашке и спросил Сергея, готов ли он к покорению Канн. Он что-то буркнул себе под нос. Кажется, он опять обозвал меня скотиной, но я сделал вид, что ничего не слышал. Мы вышли из номера, и я запер дверь на ключ.

День выдался чудесный, солнечный, и я предложил Сергею искупаться в Средиземном море. Само собой, буркнул он. На остановке я заметил двух китаянок в черных юбках и кедах на босу ногу. Я улыбнулся девчонкам, они дружелюбно закивали в ответ. Эх, знай я по-английски, прямо сейчас бы познакомился с ними, а вечером пригласил бы в гости. Здесь дешевое вино, превосходный с плесенью сыр и настоящий французский майонез. А чего еще нужно, чтобы задобрить девушку?

Ко Дворцу фестивалей мы добрались часам к одиннадцати и возле красной дорожки принялись ждать Джулию и Матвея, но они не появлялись. Народу тут пока было немного, и я подумал, что неплохо бы сфотографироваться. Воодушевившись этой мыслью, я подлетел к охраннику, показал ему бейджик и, кивнув на лестницу с красным ковром, спросил взглядом: можно? Он дотронулся до своих черных солнцезащитных очков на переносице и разрешил. Я дал Сергею айпад и медленно стал взбираться вверх по ступенькам.

После фотосессии мы выбрали один из входов и встали в очередь. У дверей охранник навел на мой бейдж лазерный луч, раздался писк, и секьюрити, улыбнувшись, указал мне на вход. Мерси, мсье! Должен сказать, что я тоже ненавижу террористов. Эти нехристи убили в Беслане 350 детей. Для маленького народа это просто катастрофа! Мы вымираем, мсье, но вместо того чтобы поберечь истинных потомков аланов, сарматов и скифов, нас, осетин, продолжают истреблять, как взбесившихся крыс! А за что, позвольте спросить? В чем мы провинились перед миром? Ну а если бы избиение младенцев произошло не в Беслане, а здесь, в Каннах? Или, допустим, какая-нибудь страна превратила в руины ваш чудесный город? Что бы вы тогда делали, мсье? Хотите, я скажу вам? Слушайте: вы стояли бы тогда не здесь, у входа во Дворец кинофестивалей, а рыдали бы на кладбище над своими близкими, это в лучшем случае, а в худшем сами лежали бы в могиле или в фамильном склепе. Но вы молчите, делаете вид, что не понимаете меня, хотя я говорю с вами на аланском, сарматском и скифском языках! Прощайте, мсье, надеюсь, завтра вместо вас меня будет обыскивать другой стражник, хотя какая разница?

Внутри Дворца фестивалей у столика женщина в форме осмотрела мою висевшую на боку сумочку, ничего в ней такого не нашла и передала меня своей высокой, на каблуках, коллеге. Та в свою очередь обыскала меня и, убедившись, что все в порядке, произнесла: «Мерси, мсье». Вырвавшись из объятий секскьюрити, я заправил под белым льняным пиджаком черную футболку в брюки и, затянув на поясе ремень, подошел к Сергею. Он знал, куда идти, и мы, спустившись по широкой лестнице, не торопясь двинулись мимо снующих туда-сюда киношников. Такая суета мигом меня утомила, и я уже ни на что не обращал внимания. Просто плелся за Сергеем, борясь с головокружением и щупая пульс на шее. Наконец достигли мы территории Short Film Corner и встали в очередь к стойке, за которой девушка записывала желающих показать свою короткометражку в ближайшее время.

Сегодня я разговаривал по телефону с Эллой, своей соотечественницей, живущей в Вене. Она приглашает меня в гости. Элла сказала, что Киллиан, ее муж, забронировал мне номер в гостинице на 18 мая.

– Спасибо, Элла. Живой буду – приеду.

– А ты что, помирать собрался? Ты это брось! Когда у вас показ?

– Не знаю, Сергей все тянет, но я его потороплю.

– Киллиан уже заплатил за твой номер, без права возврата.

– Эллочка, родная, спасибо! Киллиану привет.

– Передам обязательно. В общем, ждем тебя. Удачи!

Схватить бы эту самую удачу за хвост и вернуться домой, обмахиваясь золотой пальмовой веточкой! Но Сергей плохой охотник, с ним и ежа не поймаешь, до того он медлительный. Похоже, он не вино французское пьет, а тормозную жидкость. Дима рассказывал, как однажды ждал Сергея в метро три часа. Он очень злился, но из принципа решил не уходить, пока менты не выгонят. Потом Серега все-таки пришел и говорит: не думал, что ты меня еще ждешь. Чего же приехал тогда, сказал ему Дима.

Я и сам не больно шустрый, но по сравнению с Сергеем – просто вихрь, и тороплю его:

– Можешь побыстрей? А то опять опоздаем и не запишемся.

Сергей не сразу ответил, он своим молчанием может душу из тебя вытянуть. Я принялся кружить вокруг него: ты еще не готов? мы сегодня пойдем или как?

– Тамерлан, прекрати гундосить! – раздражилась панда. – Не видишь, я камеру чиню!

Но я не унимался, я кого угодно могу достать:

– Друзья зовут меня в Вену, я должен быть там восемнадцатого. Мне уже и номер забронировали…

– Езжай, кто тебя держит!

– А как же фильм? Неужели я не попаду на просмотр собственного фильма?

Сергей хоть и панда, но тоже понимает ситуацию:

– Успокойся, на самом деле все нормально. Мы устроим показ семнадцатого, потом езжай куда хочешь.

В тот день мы не смогли записаться, хотя угробили уйму времени в очереди. Я жутко устал и предложил Сергею пообедать. Он был не против, медведи любят поесть, особенно весной. Мы выбрались из Дворца фестивалей и пошли искать продуктовый магазин, в котором вчера затарились едой. Я набрал полную корзину сладостей, Сергей же притащил на кассу вино, майонез, сыр, хлеб… Расплатившись, мы направились к морю и, усевшись на прибрежных белых скалах, стали пировать под шум прибоя. После такого славного обеда захотелось покурить, и мы с удовольствием смолили, потом Сергей достал из сумки камеру, навел на меня и сказал:

– Расскажи какую-нибудь историю.

– О чем? Ты уже все про меня знаешь.

– Пошевели хотя бы губами… Как тебе Канны?

– Никогда не думал, что буду участником Каннского кинофестиваля, – сказал я. – Но вот я здесь, на берегу Средиземного моря, и ты снимаешь про меня фильм. Что может быть круче?

Мимо прошли арабы со спиннингами и пивом. Трое спустились вниз и стали ловить рыбу, другие остались наверху и о чем-то говорили. Они были небритые, в спортивных костюмах, и напоминали террористов-смертников. Я встревожился при мысли, что арабы нападут на нас и отберут деньги и камеру, и на всякий случай подобрал несколько камней и положил возле себя.

Решил завести дневник. Впрочем, вру, просто хотел изложить в таком формате свои воспоминания о Каннском кинофестивале. Вчера написал текст, типа как прошел первый день, но утром просмотрел записи и стер. Кто будет читать такую муру? Лично я не стал бы. На литературных форумах я частенько знакомился с писателями, которые говорили, что пишут для себя и, дескать, им по хрену критика и мнение читателя. Так зачем вы приехали на форум, господа? Сидели бы дома и сочиняли себе рассказы, романы, стихи, пьесы, сценарии… Я вот для себя ничего не пишу. Делюсь с людьми опытом в надежде, что кому-то мой текст покажется интересным и при встрече он пожмет мне руку, может, даже деньжат подкинет. Со мной такое уже случалось. Но сегодня с утра мне кажется, что все очень плохо, скучно, серо, избито. Я уничтожаю свои мысли в предложениях, абзацах, страницах. Возможно, это очередной кризис, и, надеюсь, он скоро пройдет. Да и неинтересно излагать ту суету в Каннах…