Октавиан Август. Революционер, ставший императором - Адриан Голдсуорси

Примерно в то же время устроил гладиаторские бои и сам Цезарь, в том числе побоище между пленными, которых представили зрителям как германцев-свебов и дакийцев с Балкан. Кроме того, состоялись бои между парами добровольцев, одним из которых был сенатор Квинт Вителлий, бившийся из любви к искусству. Не каждое состязание гладиаторов задумывалось с целью довести его до смертельного исхода. В некоторых использовалось тупое оружие, в других успех определялся по количеству очков, как в современных соревнованиях фехтовальщиков. Элемент опасности, конечно, все равно сохранялся, однако многими аристократами владели желание покрасоваться экипировкой и умением владеть оружием, а также страсть к состязанию. Игры шли много дней и продолжались даже тогда, когда Цезарь почувствовал себя больным и больше не мог участвовать в них.

Новое начало

1 января 28 г. до н. э. Цезарь в шестой раз вступил в должность консула. В последних двух случаях он находился за пределами Рима в первый день года, однако на сей раз был в городе и смог принять участие в традиционной церемонии. Это свидетельствовало о том, что начавшийся год будет иным. Во времена триумвирата консулов назначали, и каждый год они оставляли должность до срока, а их место занимали консулы-суффекты; особенно бросалось в глаза, когда Цезарь и Антоний занимали эту должность в течение только одного дня. Это представляло собой отличный способ вознаградить многих сторонников, однако уменьшало достоинство консулата. Времена изменились, и в этот год он и избранный вместе с ним консул Агриппа исполняли ее до 31 декабря, когда оба официально сложили свои полномочия, дав древнюю клятву о том, что не совершили ничего противоречащего законам и служили государству, насколько позволяли их силы.

По традиции каждый консул пользовался правом старшинства в чередующиеся месяцы. Во времена триумвирата этим правилом пренебрегали – по крайней мере в те годы, когда один из триумвиров был консулом. В 28 г. до н. э. Цезарь возобновил прежнюю практику и, взяв на себя старшинство в январе, уступил его в феврале Агриппе. Признаком изменений стало и поведение свиты. В январе двенадцать ликторов шествовали перед Цезарем, расчищая дорогу для него. Каждый из них нес фасции. Во времена триумвирата ликторы шли перед Цезарем и его коллегами, хотя ведется спор о том, было у каждого из них двадцать четыре ликтора, как у диктатора, или двенадцать, как у консулов. В феврале и в каждом следующем месяце, когда старшинство переходило к его коллеге, ликторы последнего шли теперь за ним, неся фасции, явно отличавшиеся по внешнему виду, хотя детали его для нас неясны. Эти перемены демонстрировали уважение не просто к коллеге, но и к самой должности. Аналогичным образом иссяк поток претур, щедро раздававшихся за последнее десятилетие, и в наступившем и в последующие годы эту магистратуру занимали только восемь или десять человек.[366]

Предстояло также реформировать сенат, чтобы он обрел больший авторитет. Юлий Цезарь существенно пополнил списки сенаторов, включив в них, о чем много говорили, римских граждан из Галлии, дав тем самым повод для шуток о людях, скинувших свои штаны, чтобы надеть тоги,[367] и не способных найти дорогу в курию. Он ввел в его состав многих представителей аристократии италийских городов и, несмотря на потери из-за гражданской войны 49–45 гг. до н. э., сенат значительно вырос численно. В смутные времена, последовавшие за убийством диктатора и в годы правления триумвиров, его рост происходил даже быстрее, пополняясь за счет их сторонников, так что в его состав входило больше 1000 человек. Это были годы, когда беглый раб мог стать претором, а с помощью взяток ему удавалось вознестись выше, чем кто-либо в прошлом.[368]

Цезарь и Агриппа приняли полномочия цензоров, и начался ценз римского народа, или lustrum, впервые более чем за сорок лет. С 71 г. до н. э. цензоры, избиравшиеся каждые пять лет, не делали того, для чего их назначали.[369] Когда перепись завершилась, оказалось зарегистрировано 4 063 000 граждан, были выяснены размеры их имущества и статус. Их число оказалось в четыре раза больше, чем во время последнего состоявшегося ценза. В ходе этого мероприятия консулы уменьшили размеры сената. Не было и намека на то, что целью этого являлось удаление упорствующих сторонников Антония или иных враждебных Цезарю лиц. Они объявили о намерении восстановить былой авторитет сената, и Цезарь произнес речь, предлагая сенаторам подумать о собственной репутации, богатстве и родовитости и решить, достоин ли он быть членом наиболее уважаемого органа государства. В те дни примерно пятьдесят человек добровольно покинули сенат, а еще сто сорок были вычеркнуты из его списков по решению обоих консулов. Все они стали частными лицами, но за ними сохранили привилегию носить сенаторскую одежду и право занимать отведенные для сенаторов места во время общественных игр и зрелищ. Один из лишенных сенаторского членства являлся плебейским трибуном и одновременно потерял и должность.

Лишь имена тех, кого официально исключили из списков сенаторов, были оглашены – мягкий упрек за их нежелание добровольно уйти в отставку. Светоний рассказывает о том, как Цезарь надел меч и панцирь под тогу на заседание, когда происходило исключение – совсем как Цицерон во время выборов 63 г. до н. э. – и окружил себя десятью друзьями крепкого телосложения из числа сенаторов. Если это правда, то ничего страшного не произошло ни тогда, ни после. Возможно, эта история является вымыслом, однако не стоит спешить с выводом о том, будто нервозность последних десятилетий исчезла. Возможно, это было напоминанием о судьбе Юлия Цезаря и ясным указанием на то, что несмотря на все свое великодушие его наследник не собирается, подобно предшественнику, становиться жертвой заговора. Однако в других отношениях к сенату как органу и его членам проявляли подчеркнутое уважение. В 29 г. до н. э. Цезарь получил власть и стал использовать ее для того, чтобы создать новых патрициев. Предполагалось, что новый, менее многочисленный сенат, хотя и куда больший, нежели сулланский сенат из 600 человек, не говоря же о 300 – обычное число сенаторов до диктатуры Суллы, – вернет себе былой авторитет, а среди его членов появятся обладатели известных имен из почтенных фамилий. Первым в списке сенаторов, princeps senatus, который пользовался особым престижем, хотя и совсем небольшой официальной властью, числился сам Цезарь.[370]

Трое сенаторов отпраздновали триумф в 28 г. до н. э.: первый в мае за победу в Испании, второй – в июне за успехи в Галлии и третий – в октябре за кампанию в Африке. Триумвиры не скупились на триумфы для своих сторонников, зачастую за весьма скромные достижения, из-за чего отказ Агриппы принять такую почесть за действительно крупные победы особенно бросался всем в глаза. Праздновать победы над внешними врагами до сих пор считалось вполне похвальным, и вопрос о том, что эти процессии могут соперничать с победными триумфами Цезаря, всерьез не стоял. Никто не мог конкурировать с его авторитетом или золотом Египта или мечтать о трех триумфах один день за другим. За всю римскую историю только Ромул и Помпей трижды праздновали триумф.[371] Юлий Цезарь делал это даже четыре раза,[372] а поскольку его приемный сын мог похвастаться еще и двумя овациями, то он мог утверждать, что преуспел не меньше отца или даже превзошел его. Сомнительно, что кто-то думал о таких вещах, поскольку наследник не уступал предкам, в том числе и божественному Юлию, если говорить об авторитете. Мальчик, который «всем был обязан своему имени», теперь одержал величайшие победы. По крайней мере в данный момент Цезарь особняком держался среди других сенаторов.[373]