Графиня Тьмы - Жюльетта Бенцони

— Почему бы и нет? Удивительно еще, что этого не случилось раньше, ведь ее охраняли такие мужланы. Не исключено также, что в момент ее сильных переживаний кто-то таким образом попытался утешить ее. Кто-то, кто молод, нежен, кто подставил плечо, на котором можно выплакаться. Например, этот Гомен, который относится к ней, как к идолу. Не зря она попросила, чтобы он сопровождал ее в Вену!

— Нет, не думаю. Зная ее, первое предположение кажется более правдоподобным. Несмотря на несчастья, в ней столько гордости! Это… это просто невероятно!

— Да, понимаю вас. Но, так или иначе, все это не умаляет того факта, что мы столкнулись с серьезной проблемой, и надо ее решать. Выход я могу найти только с вашей помощью.

— Да какой же выход, бог мой? Ведь теперь и речи быть не может о выдаче ее Австрии!

— Ну почему же, как раз может. Выдача состоится в конце года, на швейцарской границе, кажется, у Юненга…

— Но как же? Что скажет император, увидев, что его племянница в таком положении? Брак с эрцгерцогом отныне невозможен! Но это как раз принцессу не расстроит…

— И все-таки мы выдадим австриякам дочь Людовика XVI, девственную, как в день своего рождения!

— Только не говорите мне, что вы заставите ее перенести этот ужас! — в страхе вскричала Лаура. — Аборт?

— Я сказал, чистой, как при рождении.

— А вы случайно не сам господь бог? Лично я была бы только рада, однако мне почему-то дело представляется иначе.

— Вы ошибаетесь! Бог создал человека по своему подобию, — гордо заметил Бенезеш. — Согласен, в это порой трудно поверить. А теперь расскажу вам одну историю. Вам она покажется интересной.

Бенезеш сел наконец за свой стол, поставил на него локти и соединил кончики пальцев:

— Когда король Людовик XVI женился на Марии-Антуанетте, союз их в самом начале не был полноценным. Король не мог иметь детей из-за небольшого врожденного недостатка, и требовалась довольно болезненная хирургическая операция. Хотя он был человеком не робкого десятка, что и доказал на деле, но тут он никак не мог решиться на неприятное вмешательство. В момент бракосочетания и Людовик XVI, и Мария-Антуанетта были довольно молоды, и только по прошествии семи лет Его Величество решился на операцию. Наконец он избавился от недуга, но и речи не могло идти о том, чтобы он мог прикоснуться к королеве, не будучи до конца уверенным в успехе. Было принято решение, как говорится… запустить пробный шар. Для этой цели была выбрана молодая женщина, уже мать, чей муж был лакеем графа Прованского, а потом находился в услужении у мадам Елизаветы. И попытка удалась: малышка Мари-Филиппина Ламбрике появилась на свет на два месяца раньше Ее Высочества и, кстати, была на нее немного похожа. Воспитывали девочек вместе, а после смерти матери в 1788 году королева забрала малышку во дворец и обращалась с ней не хуже, чем со своей собственной дочерью. Изменилось только одно: поскольку ее звали так же, как мадам Елизавету, Мари-Филиппиной, королева переименовала ее в Эрнестину. И девочка, живя при дворе, сопровождала королевскую семью во всех поездках, кроме печального путешествия в Варенн. Накануне, 10 августа, она была еще в Тюильри и вдруг внезапно оттуда исчезла: ее увела мадам де Суси, дочь няни, мадам де Мако. Я знаю, где она сейчас. Добавлю, чтобы вы все поняли, что император Франц в своем официальном акте с требованием выдать Ее Высочество уточняет, что сопровождать ее должна мадемуазель Ламбрике.

— Чем же эта девушка заинтересовала императора?

— Тем, что ему небезызвестно, что она дочь Франции почти в такой же мере, как и его племянница, и что он не видит ничего предосудительного в том, что она займет подобающее ей место, даже наоборот. Конечно, за эрцгерцога она замуж не выйдет и будет жить в Вене почти в такой же изоляции, как Ее Высочество в Тампле. Но так будет лишь на первых порах. А потом посмотрим…

— Иначе говоря, императору известно о том, что произошло с Ее Высочеством? Так зачем он хочет, чтобы она приехала, зачем ломать дешевую комедию?

— Если вы не знаете, то хочу сообщить вам, что принцесса богата. До экспедиции в Варенн королева Мария-Антуанетта переправила в Брюссель крупную сумму денег и свои личные украшения, которые вывез в своем чемодане ее парикмахер Леонард. Это целое состояние, и Австрии хотелось бы наложить на них лапу.

— В таком случае почему бы не дать ей приехать, раз все равно она должна прятаться?

— Чтобы во что бы то ни стало опровергнуть слух о будущем материнстве, который уже докатился до Неаполя, где привел в негодование сестру Марии-Антуанетты Марию-Каролину. Даже живя в отдалении, ложная королевская дочь будет день за днем демонстрировать редким посетителям свою не увеличивающуюся в объеме талию.

— Как я понимаю, эта беременность становится секретом Полишинеля?

— Не будем преувеличивать! Я пока что говорил только о двух особах: императоре и королеве Неаполя. Надо добавить к этому списку принца Конде, раскинувшего в настоящее время шатер неподалеку от швейцарской границы. Он будет обеспечивать безопасность принцессы в деликатном деле обмена на французских военнопленных и при подмене на сводную сестру. А это дело, разумеется, еще более деликатное! Именно в этот момент на сцене должны появиться вы: когда кареты принца Гаврского, прибывшего за принцессой, направятся к австрийским границам. Вы уедете с ней в место, не скрою, приятное, но скрытое от посторонних глаз, где она проживет столько, сколько будет необходимо. Вы будете ее… придворной дамой, подругой, защитницей, наперсницей… на время, которое я сейчас не берусь определить. Подумайте и скажите мне о своем решении.

Подумать? Лауре это было ни к чему. Ей предоставляли счастливую возможность жить подле Марии-Терезии и ее будущего ребенка, скрыться от своих волнений и избежать фантастического притяжения, которому она не могла противиться, находясь поблизости от человека, который, как она теперь точно знала, предал ее и, наверное, предавал и раньше. Да и Мари, должно быть, он тоже предавал…

— Я согласна, — твердо сказала она. — И с радостью, о которой вы даже не подозреваете.

— Даже если вам придется посвятить ей большую часть своей жизни?

— Особенно поэтому.

Усталое лицо министра осветила улыбка.

— Хорошо. Искренне вам благодарен, мадам. Вам, должно быть, понятно, что данная миссия может таить опасности, неизбежные, когда дело касается государственной тайны или тайны частных лиц.

— Не сомневаюсь, но это меня не пугает. Однако должна вас спросить: как мне поступить с моими близкими? В Сен-Мало осталась подруга, которая дорога мне, как мать. Она трудится не покладая рук, чтобы возродить судоходную компанию моих предков.

Бенезеш заглянул в свой блокнот:

— Мадам де Сент-Альферин? Не может быть и речи о том, чтобы посвящать ее в нашу тайну. То же касается и других друзей. Речь идет о вашей жизни.

Тон его сделался суровым, но Лаура все-таки решила договорить до конца: