Истоки неприятностей - Екатерина Шашкова

Хотя не так уж часто они и общались. Ракун при любом удобном случае вспоминал летнее происшествие и разве что не рычал на бывшего милита. Самому Долану тоже было неуютно от того, что на него смотрят как на злодея и похитителя. Да и наказ держаться подальше от Алины он хорошо помнил, только вот как тут удержишься, когда она к нему в кабинет заходит как к себе домой, не дожидаясь ни приглашения, ни разрешения.

Магос застыл у самой границы лужи, медленно повернул голову на звук и поморщился.

— Не могу сказать, что рад тебя видеть.

— Я бы, пожалуй, поверил. Только вот ты меня не видишь. — Долан быстрым шагом преодолел разделяющее их расстояние и подхватил Ракуна под руку.

Тот, на удивление, даже огрызаться и вырываться не стал. Только тихо спросил:

— Всѐ-таки заметно?

— Не особо. Но я наблюдательный. Что стряслось?

— Долго объяснять. Ты давно здесь? Лисара не видел?

— Нет. — Не то, чтоб Долан так уж присматривался к окружающим, но эту рыжую шевелюру уж точно не пропустил бы.

— А меня?

— В смысле? Вот же ты. Другого нет, и в глазах у меня пока не двоится.

— Кого-то, кто выглядел бы в точности как я. Или чуть моложе. — Ракун явно хотел съязвить в ответ, но сдержался. Видимо, дела обстояли куда хуже, чем можно было подумать.

Поэтому сам Виктор осторожничать не стал, спросил напрямую:

в Во что ты вляпался, Эллерт?

в В лужу! — огрызнулся магос. — Не хочешь отвечать — вали отсюда, сам справлюсь. И… Стоп! Что ты вообще тут делаешь? — Магос торопливо выдернул руку, отступил на полшага и набычился. — Ну конечно! Ты же у нас специалист по похищениям, а где одно, там и другое, да? Так ведь? Где он? Куда вы его дели?

в Какие мы? Кого дели? — честно попытался понять ход чужих мыслей Долан. — Ты вконец рехнулся?

Вместо ответа Ракун схватил его за ворот куртки — вполне ловко, даже и не скажешь, что вслепую, — тряхнул и прошипел:

и Где он?

— карих глазах явственно проблѐскивали зелѐные искры. Магос был на грани, и почему-то без камня, который мог его на этой грани удержать. А вот это уже совсем плохо!

с Спокойно. Выдыхай, енот, выдыхай, — как можно мягче ответил Долан, осторожно высвобождая одежду из цепких пальцев. — Можешь не верить, но я правда не понимаю, о ком ты. И у меня нет ни времени, ни желания доказывать свою правоту. Поэтому или ты засовываешь свои претензии поглубже и объясняешь, что стряслось, или я иду дальше по своим делам. Кстати, я с самого начала мог просто пройти мимо, ты меня даже не заметил бы. Подумай об этом, прежде чем набрасываться с обвинениями. И объясни внятно: что случилось?

Ракун подумал. Даже немного расслабился. Последний аргумент его, кажется, убедил, но признание всѐ равно выглядело так, словно его выбивали силой:

— У нас Силь пропал. Точнее, его похитили.

— Выкуп? Другие условия? — немедленно среагировал Долан.

— Только одно — чтоб я пришѐл в полдень на место встречи. Но Алекс меня вырубил и пошѐл сам, в моѐм облике. Ему дали следующий адрес — где-то здесь. Всѐ! Ты хотел подробностей — вот подробности. Доволен?

Вместо ответа Долан коротко выругался.

Отсутствие шефа и паническое Найди его! Ирмы наконец-то сложились в единую картину. И всѐ это требовалось как-то увязать с датами в календарях. А даты — с Перфи. А Перфи — с Алиной, но об этом вслух упоминать, наверное, не стоит, у Ракуна и так нервы на пределе.

— Восемнадцатое лайла прошлого года, десятое апреля, двадцатое самайна… — по памяти начал перечислять Долан.

— Что ты несѐшь?

— Проверяю гипотезу. Потом, кажется, одиннадцатое фебры и двенадцатое марта этого года. Ни о чѐм не говорит?

— Нет. Не помню. — Магос наморщил лоб, пытаясь сориентироваться в числах. — То есть двенадцатое помню, конечно. Оно только вчера было. Ничего особенного, день как день. Разве что меня прямо с утра успели проклясть.

— Про свои проклятия можешь забыть. Скорее всего, это связано с Силем.

— Даты его проклятий я тем более не помню, я не сиделка и не Алекс. — Ракун осѐкся, соображая, что только что сказал. — Погоди… Точно, проклятие же! Вчера у него был приступ, в середине фебры — тоже…

Вчера утром шеф выглядел как обычно, да и раньше проблем со здоровьем у него не наблюдалось. Вроде бы. Хотя лѐгкий запах лекарств в кабинете порой витал, но Долан всегда считал, что это косметика Ирмы благоухает.

А если нет?

— Что за приступ?

— Не твоѐ дело.

— Раз я здесь, то и дело моѐ! Хватит выделываться, как проститутка перед клиентом! Говори как есть! — Желание рявкнуть на несговорчивого магоса пересилило осторожность.

Долан мысленно подготовился, что сейчас в него полетит кулак или заклинание, но ругань сработала парадоксальным образом. Ракун хмыкнул, пожал плечами и с деланным безразличием привалился к стене.

У Ладно, всѐ равно узнаешь. Его прокляли. Уже давно и очень серьѐзно. Он умирает. Возможно, прямо сейчас умирает.

Широкая улыбка, с которой магос это проговорил, выглядела совершенно неуместно, даже гадко. Так и просила съездить по ней кулаком. Долан брезгливо поморщился — и наконец-то понял. Ракун просто не мог в такой момент сделать серьѐзное лицо. Он закрывался этой улыбкой, как щитом, и там, под ней, был сейчас абсолютно беззащитен.

От этого осознания стало неловко. Захотелось сказать что-то ободряющее или хотя бы по плечу похлопать в знак поддержки, но нужные слова на ум не шли, а чужих прикосновений магос не любил.

Поэтому Долан просто спросил:

— Шеф случайно не имеет отношения к магии Устья?

— Нет. Он вообще не маг, — с лѐгкой заминкой отозвался Ракун, и эта заминка значила больше, чем сам ответ.

Может и не маг. Но как-то с той силой связан.

Всѐ это связано: убийство Николаса Лара, ситуация с Алинкой, исчезновение Силя и то, что вместо выкупа неизвестные злодеи требуют Ракуна. Живого, но безоружного. Который, в свою очередь, магией Устья владеет совершенно точно.

— если верить списку из секретного хранилища — ей, возможно, владеет ещѐ один фигурант этого дела. И вот это уже совсем скверно!

— Дорогу! Дорогу! — крикнули за спиной.

Между складами, увязая колѐсами в грязи, ехала очередная телега. Возница явно торопился, а лошади выбивались из сил, но повозка всѐ равно двигалась очень медленно. Долану вполне хватило времени, чтоб посторониться, обдумать ситуацию и метнуться на середину дороги, махая руками.

А А ну стоять! Дело есть!