Гарем - Кэти Хикман

Силачка закончила свое выступление, и теперь на ее месте в центре зала оказалась другая артистка, которой Селия до сих пор не видела среди выступавших. Выбеленное лицо женщины напомнило девушке Пьеро. В отличие от остальных она была одета не в шальвары, а в красивое платье из яркой материи в полоску, с широчайшей юбкой и такими же пышными рукавами. Каждый дюйм ее одеяния был расшит серебристым переливчатым стеклярусом, а ступала она так плавно, что, казалось, катится по полу на маленьких колесиках.

За окнами уже совсем стемнело, и служанки зажгли лампы. Праздничная беззаботная обстановка, созданная выступлениями акробатов и женщины-силачки, сменилась напряженной тишиной. Женщина с лицом Пьеро, медленно скользя, двигалась по зале, а ее платье при этом так и сверкало ледяным блеском. С каждым шагом у нее в руках самым волшебным образом возникали все новые и новые предметы, перья, цветы, гранаты, фиги, яблоки появлялись то из складок платья, то из рукавов или из-за уха артистки. Поравнявшись с тесно сидящими прислужницами валиде, она у каждой извлекла из-за спины по вышитому платочку, сжала их в кулаке и развернула опять, теперь чудесным образом связанными вместе в шелковую струящуюся радугу. Из-за ушка одной из младших принцесс она вдруг вынула два яичка. А затем, подбросив в воздух, заставила их молниеносно исчезнуть, чтобы тут же снова появиться на коленях у самого младшего из детишек в виде двух квохчущих цыплят. После чего, низко склонившись перед султаном, чародейка знаками попросила его разрешения вызвать на сцену Гюляе-хасеки. Султан милостиво кивнул, хасеки поднялась и вышла на середину зала. Музыкантши, которые до этого не принимали участия в представлении, взялись за инструменты, и загремела музыка. Раздался гром барабанов, и в ту же минуту распахнулись двери, ведшие в покои валиде. Каждый из собравшихся напряженно ждал, что будет дальше, но неожиданно оказалось, что случившееся не является частью подготовленного зрелища, — в распахнутые двери стремительно вбежала не кто иная, как Ханзэ. Шапочка на ее голове еле держалась, по лицу девушки разлилась смертельная бледность, в одной руке она крепко сжимала непонятного предназначения сверток.

— Смотрите! — закричала Ханзэ и вытянула вперед дрожащие руки. — Смотрите все! Это сделала Гюляе-хасеки! Это ее рук дело!

Гробовая тишина мгновенно воцарилась в зале. Хасеки побледнела, но не двинулась с места, оставаясь рядом с остолбеневшей чародейкой. Только Селия вдруг заметила, как пальцы молодой женщины потянулись к браслету из голубых стеклянных бусин, будто надеясь обрести защиту. Валиде Сафие выпрямилась, но продолжала сидеть так же, как сидела, не трогаясь с места.

Когда Ханзэ поняла, что внимание всего зала устремлено только на нее, она внезапно испугалась, движения ее стали порывистыми, трясущимися руками она развернула сверток, в котором находился какой-то предмет. Он выскользнул и стал медленно планировать на пол. Девушка схватила его и подняла вверх, показывая всем. Это был лист бумаги, покрытый символами и рисунками, нанесенными синими и золотыми чернилами.

— Вы видите это? Это гороскоп! Я нашла его! Он был спрятан у нее в комнате.

Ни один звук не разбил тишины, в которую был погружен зал.

— Хотите знать, на кого он составлен? Это его гороскоп! — Теперь Ханзэ почти кричала и указывала на Хассан-агу. — Это гороскоп главного евнуха! Она наслала на него болезнь, она призывала себе на помощь дьявола! Ей нужно было знать, когда он умрет! — Голос Ханзэ, неестественно пронзительный, эхом отдавался от стен, заполняя собой огромное помещение. Пена выступила на губах черкешенки, глаза выкатились. — Разве вы не понимаете? Она хотела убить его!

И вдруг раздался грохот множества бегущих ног, скрежет металла по камням пола, это вбежал отряд евнухов, в руках у них сверкали мечи. Но почему они явились сюда? Кого они собираются схватить, Ханзэ или Гюляе? Зал наполнился шумом и смятением. Все кричали разом, дети и самые молодые из кисляр начали плакать. Неожиданно Селия увидела, что в самом центре этого хаоса Ханзэ рухнула на пол. Сначала девушка подумала, что с ней случился обморок, но потом поняла, что та охвачена каким-то страшным припадком: губы ее посинели, глаза так сильно закатились под лоб, что на виду остались одни белки, тело несчастной сотрясали конвульсии, и оно безобразно корчилось на каменных плитках пола.

Даже старшие из женщин, всегда тщательно соблюдавшие достойное поведение, сейчас повскакивали на ноги.

— Смотрите! Смотрите на нее! — закричало сразу несколько голосов. — Смотрите, как дьявол ее хватает!

Главная цирюльница, гигантского роста негритянка, ростом и толщиной превосходившая даже алебардщиков султана, тоже принялась оглушительно визжать, тыча куда-то пальцем, издаваемые ею звуки напоминали жуткое мычание. Никто из собравшихся не оставался на месте, все помещение представлялось изумленным глазам Селии сплошным водоворотом мечущихся тел, заломленных рук, вытаращенных в страхе глаз.

Несколько отборных воинов мгновенно окружили султана, обеспечив его безопасность, и помогли ему покинуть зал, в то время как остальные сгрудились вокруг Ханзэ, пытаясь поднять ее и вынести из залы. Но даже несколько человек не в силах были удержать охваченную безумием черкешенку, ее бившееся в судорогах тело падало из их рук, голова с ужасным стуком ударялась о каменный пол. Теперь изо рта девушки показалась струйка крови и, смешиваясь с пеной, потекла по подбородку.

Неуправляемый приступ паники охватил всех в зале, даже Селия, сохранявшая полное спокойствие, почувствовала, как общее исступление завладевает ею. Она видела, как вскочила на ноги управительница гарема и кричит что-то в безуспешной попытке навести хоть подобие порядка. Девушка попыталась тоже кинуться бежать, но почувствовала, что ноги не слушаются ее.

«Не беги, сохраняй спокойствие», — приказал ей внутренний голос, и она сумела взять себя в руки, воспротивиться общему безумию. Кроме нее только несколько человек из всей толпы владели собой.

В середине залы рядом с фокусницей все еще стояла, соблюдая полное хладнокровие, хасеки. Неотрывно смотрел на нее Хассан-ага, черной неподвижной горой покоившийся на своих носилках. А с другой стороны залы безмятежная, как и прежде, валиде впилась в хасеки взглядом. По обе стороны от нее, оберегая и защищая, стояли с оружием наголо двое евнухов из самой преданной стражи. Встретив взгляд хасеки, валиде-султан медленно подняла темно-красную розу, которую все еще держала в пальцах, и вдруг резким красноречивым жестом разорвала цветок надвое. В то же мгновение оба евнуха бросились к хасеки и схватили ее. Молодая женщина молча, не пытаясь бороться с ними, мгновенно сорвала что-то с запястья и бросила в сторону Селии. Блестящий предмет взвился в воздух. Это был браслет хасеки, ее заговоренный на удачу талисман из синих стеклышек. Девушка попыталась поймать его в воздухе, но тот, не долетев, упал рядом, оказавшись прямо на коленях карие Лейлы. Селия наклонилась, чтобы схватить его, но пожилая женщина оказалась проворнее, и вот он уже у нее в руках, и она с удивлением, смешанным с лихорадочным нервным возбуждением, смотрит на амулет.

— Карие Лейла. — Голос Селии звучал непривычно жестко. — Мне кажется, это предназначалось не вам.