Это случилось в полночь - Кейт Лондон

Микаэла пошевелилась, и сквозь сон послышались слова старой колыбельной: «Неж-но и не-спеш-но…»

Харрисон теснее прижал любимую женщину к себе, укачивая. Та ночь вырвала ее из безопасности. Сможет ли она когда-нибудь забыть о том, что именно его родители начали весь этот кошмар? Сможет ли она когда-нибудь простить по-настоящему?

Монета мягко светилась в лунном свете, снаружи мимо окна пролетел осенний лист. Микаэла вздрогнула во сне, и Харрисон укрыл стеганым одеялом ее обнаженное плечо.

Он должен защитить ее, ведь где-то неподалеку Галлахер ждет удобного случая…

На следующее утро на телестудии Микаэла влетела в кабинет Харрисона.

– Харрисон, мы не можем больше ждать! Мы должны начать передавать местную сводку погоды, пока не пошел снег. А что это за разговоры насчет того, что Дуайт уходит со студии? Ему необходимо быть у постели умирающей матери? Я думала…

Она внезапно остановилась. На коленях у Харрисона сидела четырехлетняя девочка, а на его столе стоял игрушечный чайный сервиз. Харрисон своей большой рукой обхватил крошечную чашечку и приготовился пить воображаемый чай. Симпатичная кукла была переброшена через его плечо.

– У Сары новые носки с кружевами. Ее мать зовут Анной, она работает у нас техником и сегодня взяла с собой девочку на работу. Обычно с ней сидит ее бабушка, но сегодня она приболела, – официальным тоном объяснил он Микаэле.

Потрясенная видом Харрисона с маленькой девочкой на руках, Микаэла прикрыла за собой дверь.

– Понятно.

– Садись и выпей с нами чаю. Сара, познакомься с Микаэлой Лэнгтри, это та красивая женщина, которую ты видела у меня по телевизору.

Несмотря на напряженный график, Харрисон вел себя так, будто у него не было других дел, кроме игры в чаепитие с этой маленькой девочкой.

В течение следующих пятнадцати минут, пока мама Сары не пришла забрать ее, Микаэла была очарована этим новым Харрисоном. Он встал, показывая малышке осликов, пасущихся в поле; ребенок мирно сидел у него на руках.

– Да, это было любопытно, – сказала Микаэла, после того как Харрисон с Сарой торжественно обменялись поцелуями на прощание.

– Да, любопытно. Мы очень интересно побеседовали о ее кукле. Когда ты никого не терроризировала, ты была точно такой же, действительно милой. Устраивать чаепития и играть в куклы не совсем укладывалось в наше с Рурком представление о мужском досуге. Правда, иногда ты здорово показывала свой характер, чего, могу поспорить, никогда не делает Сара.

Микаэла рассмеялась, на нее нахлынули воспоминания.

– Ты прав. Я всегда хотела, чтобы было по-моему. Харрисон, она тобой вертела, как хотела.

– Гм. Ты тоже это делала.

Он улыбнулся и откинулся на спинку стула, закинув руки за голову. Микаэла почувствовала, как тепло и нежность окутывают ее.

– Эй! – воскликнул Харрисон восхищенно, когда она подошла и села к нему на колени. – Это что еще такое?

– Спорим, ни одна женщина никогда не сидела у тебя на коленях? Ты не мог допустить, чтобы кто-либо помял складки твоих брюк. Твои колени, можно сказать, девственны.

Микаэла поддразнивала Харрисона и видела, как на его лице медленно появляется озорная улыбка. Кончиком пальца Микаэла провела по губам Харрисона, он ухватил палец зубами и поцеловал. Затем притянул лицо Микаэлы к своему и шутливо потерся носом о ее нос.

– Я берег себя для тебя, моя куколка, – пробормотал Харрисон, подражая Хэмфри Богарту.

Микаэла лежала в объятиях Харрисона, глядя на него снизу вверх. Он казался очень расслабленным, его волосы волнами пробегали через ее пальцы; его взгляд, сосредоточенный и слегка замутненный, говорил о том, что желание буквально переполняет его. Но ощущалась и нежность, невидимыми золотыми нитями протянувшаяся между ними.

– Кто ты? – спросила Микаэла.

Харрисон обхватил ладонями ее лицо и склонился ближе. Ответ прозвучал как клятва:

– А разве ты не знала? Я тот человек, за которого ты выйдешь замуж.

Из дневника Захарии Лэнгтри:

«Много лет назад я спас ее от виселицы, и ей пришлось выйти за меня замуж. Столько всего произошло за это время, мы привязались друг к другу, у нас родился младенец. В тот день Клеопатра подошла ко мне на лугу, где в прекрасных утренних лучах солнца паслись наши лошади. Она вложила мне в руку все шесть монет, а ее нежные темные глаза были заполнены мною одним. А потом она положила свою руку поверх моей руки. По привычке Клеопатра часто общалась жестами, а не словами. Я понял: она считает, что отдала свой долг и ее честь восстановлена. И если и теперь она остается со мной, то это потому, что мне принадлежит ее сердце, а это – настоящее сокровище, которое нужно бережно хранить».

Харрисон стремительно вскочил в седло, и лошади это не понравилось. На ферме Лэнгтри на этом недавно купленном у пожилого хозяина животном последнее время не ездили верхом.

– Она была приучена к поводьям, но я не смог на ней ездить. Претти отличная смелая лошадь, но очень своенравная, – сказал Том Уилер. Эти слова напомнили Харрисону о Микаэле, которая последние три дня не находила себе места и держалась очень отчужденно.

Первый осенний холодок уже ощущался в сияющем сентябрьском утре. После сражения с Микаэлой по поводу сводки местной погоды, которую она так хотела вывести в эфир, после работы в банке и позднего вечернего разговора с вкладчиком, который потребовал разобраться с его счетами, Харрисон нуждался в солнце и физической работе. Ему просто необходим был хотя бы день отдыха от бумажной работы и изощренных угроз Галлахера, который крутился около Микаэлы и постоянно названивал ей на студию. Оставалось только ждать, какой следующий ход сделает Галлахер, а в том, что он его сделает, сомневаться не приходилось.

Харрисон быстро закончил бумажную работу в банке, потратил некоторое время на рассмотрение бюджета телестудии и попытался загрузить Микаэлу работой, чтобы отвлечь ее от грустных мыслей. Испепеляющий взгляд ее голубых глаз был не слишком-то обнадеживающим, а уж три дня без ее объятий – этого было более чем достаточно. Что бы ни терзало Микаэлу, это нужно было прояснить.

Конечно, пытаясь усмирить необъезженную лошадь, он хотел покрасоваться, словно по уши влюбленный школьник. Он надеялся, что Микаэла сейчас была дома и наблюдала за ним, ожидая, когда он грохнется. Но может быть, ему представится шанс…

«Настоящая глупость – изображать родео и пытаться пустить пыль в глаза», – подумал Харрисон, когда Рурк крикнул ему «Вперед!» и кобыла, взбрыкивая и становясь на дыбы, понесла его к ограде загона, пытаясь скинуть со своей спины.

Но Харрисон держался крепко, припадая к шее лошади и стараясь измотать ее. Претти сбрасывала его три раза, но Харрисон снова взбирался на лошадь, мучаясь и ругаясь, полный решимости все-таки укротить ее.