Бриджит Джонс. На грани безумия - Хелен Филдинг

– Чарли? – позвала его я.

– Что? – он посмотрел, не расстегнута ли у него ширинка.

– Где работает ваш отец?

– Папа? – Лицо Чарли просветлело. – В Министерстве иностранных дел мой старик ошивается.

– Он политик?

– Нет, государственный служащий. Раньше был правой рукой Дугласа Херда.

Быстро глянув по сторонам и убедившись, что надзиратели на нас не смотрят, я наклонилась к нему и спросила:

– Как у вас тут карьера продвигается?

– Да если честно, почти не продвигается, – беззаботно ответил он. – Беспросветность полная, если только на острова не отправят.

– А если вы проведете блестящую дипломатическую операцию – вам это не поможет? – сказала я. – Может, позвоните своему папе?..

45 кг, кол-во… – о черт, на фиг все, мозги плавятся. Но это, конечно, на пользу похудению.

Полдень. Очень тяжелый день. Наверно, крайне глупо было с моей стороны думать, что я могу на что-то повлиять. До смерти замучили комары и блохи. Меня мутит, и я совершенно ослабла из-за непрекращающегося поноса. Учитывая, какой тут туалет, понос совсем некстати. Но чем-то мое состояние и хорошо: все кажется нереальным и так куда легче. Вот бы удалось поспать. Как жарко! Возможно, у меня малярия.

14.00. Долбаный Джед. Да какой сволочью надо быть, чтобы… Нет, нельзя предаваться ненависти, это мне лишь повредит. Отстранение. Я не желаю ему ни зла, ни добра. Я отстраняюсь.

14.01. Чертова свинья, козел драный, сволочь! Чтоб ему мордой в дикобраза въехать!

18.00. Есть! Есть! Час назад пришел надзиратель и забрал меня из камеры. Не передать словами, как здорово было оказаться снаружи и перестать вдыхать эту вонь. Меня отвели в комнату для допросов – маленькое помещение, в котором я увидела пластиковый стол «под дерево», серый металлический шкаф для документов и японский порнографический журнал для геев. Надзиратель спешно его спрятал, и в комнату вошел невысокий представительный таиландец средних лет. Звали его Дудвани.

Выяснилось, что он представляет отдел по борьбе с распространением наркотиков. Показался мне человеком жестким. Молодец Чарли.

Я стала в подробностях ему обо всем рассказывать: про то, на каком самолете Джед прилетел и на каком, вероятно, улетел обратно, про сумку, про внешние характеристики Джеда.

– Этих данных достаточно, чтобы вы его нашли? – в заключение спросила я. – К тому же на сумке наверняка должны быть отпечатки его пальцев.

– Мы знаем, где он находится, – спокойно произнес он. – А отпечатков пальцев у него нет.

Нет отпечатков. Это же все равно что нет сосков.

– Почему же вы его не задержали?

– Он в Дубае, – бесстрастно ответил Дудвани.

Тут я не на шутку разозлилась.

– А-а, он в Дубае, да? – воскликнула я. – И вам все про него прекрасно известно. Вы знаете, что он совершил. Вы знаете, что я ничего не сделала. Но вы спокойно возвращаетесь с работы домой каждый вечер, к жене, детям и вкусному ужину, а я должна сидеть тут до старости за преступление, которого не совершала, – и все потому, что вам просто неохота приложить усилия и заставить сознаться в этом преступлении того, кто действительно виноват. – Он в оцепенении уставился на меня. – Почему вы не можете получить от него признание? – спросила я.

– Он в Дубае.

– Но есть ведь и другие, кого можно допросить.

– Мисс Джонс, у нас в Таиланде…

– Кто-нибудь наверняка видел, как он влез в нашу хижину. А если он не сам влез, то кто-то сделал это по его приказу. Кто-то зашил наркотики под подкладку. Шов сделан на швейной машинке. Проведите расследование как положено.

– Мы делаем все возможное, – произнес он дежурную фразу. – Наше правительство очень серьезно относится ко всем преступлениям, связанным с наркотиками.

– А мое правительство очень серьезно относится к защите своих граждан. – Я вообразила, что сейчас в комнату зайдет Тони Блэр с дубиной и ударит таиландца по башке.

Таиландец прочистил горло:

– Мы…

– Я журналист, – перебила его я. – И работаю в одной из влиятельнейших британских передач о текущих событиях.

Произнося эти слова, я изо всех сил старалась не думать о Ричарде Финче с его выкриками: «Берем Элтона Джона. Берем кожаное нижнее белье. Берем…»

– В мою поддержку начинают большую кампанию.

А сама представляю, как меня «поддерживает» Ричард Финч: «Ну что там наша Бриджит-драный-купальник? Не приехала из отпуска? Подцепила когонибудь на пляже и забыла про самолет?»

– У меня связи в высших эшелонах власти, и, я полагаю, учитывая, каков сейчас политический климат… – я на мгновение остановилась и многозначительно на него посмотрела (политический климат – это же всегда что-то значит?), – вашей стране совсем не пойдет на пользу, если наши средства массовой информации сообщат, что меня держат в тюрьме, в отвратительных условиях, за преступление, которого я явно не совершала (что вы и сами фактически признаете), и что здешняя полиция не исполняет законов своей страны и не расследует преступление должным образом.

Подобрав саронг, я с достоинством села на место и уставилась на него холодным взглядом.

Он поерзал на стуле, потом поглядел в свои бумаги, взял ручку и поднял глаза на меня.

– Мисс Джонс, давайте еще раз вернемся к тому моменту, когда вы обнаружили, что ваш дом обокрали.

Ха!

51 кг, сигареты: 2 (но какой ценой достались!), мечты о том, что сейчас в камеру ворвется Марк Дарси (или Колин Ферт, или принц Уильям) и крикнет: «Именем Господа Бога и Англии – освободите мою будущую жену!»: в огромном кол-ве.

Миновали два наполненных тревогой дня, в течение которых ничего не происходило. Не было ни сообщений, ни посетителей – только постоянные требования исполнить песни Мадонны. Держалась лишь благодаря тому, что снова и снова читала «Если». И вот сегодня утром приходит Чарли – в совершенно новой ипостаси! Крайне серьезен, строг и уверен в себе. Принес еще одну передачу: сэндвичи с брынзой, которые – в связи с приходившими мне ранее в голову мыслями об оплодотворении в тюрьме – мне как-то не захотелось есть.

– Ну что, дело сдвинулось с мертвой точки, – сказал Чарли тоном правительственного чиновника высшего уровня, владеющего ядерными секретами страны. – Министерство иностранных дел поднатужилось.

– Вы поговорили со своим папой? – спросила я, стараясь не представлять себе «тужащихся» министров.

– Ага-ага, – кивнул он в ответ. – Теперь там знают о вашем деле.