История одного преступления. Потомок Остапа - Андрей Акулинин

– С тобой все в порядке?

– Да. А что не так?

– Ты посмотри, какая разруха вокруг. Ты что-то ищешь? Давай я тебе помогу.

– Не надо. Я все нашел.

– Ты куда-то собрался? Он понемногу начал успокаиваться, брать себя в руки.

– Ира, понимаешь, мне надо ненадолго уехать из города.

– Куда? – она удивленно посмотрела на него и осторожно присела на стул.

– Куда, куда, в командировку. Ты должна понимать, что моя служба предполагает выезды, – он тоже расслаблено сел на диван, который под его весом тревожно заскрипел.

– А как же отец? Ты же говорил, что договорился в Москве с врачами.

– Так я и еду в Москву. Туда у меня командировка намечена. Как раз и встречусь с врачами и все с ними детально обсужу. Как только решу, вызову тебя с отцом.

– А деньги, с деньгами как быть? Сразу везти?

– А вы собрали?

– Завтра брат машину продает, и вся сумма будет на руках.

– Давай сделаем так: я переговорю с врачами, тебе звоню, и ты приезжаешь. Мы кладем отца в больницу, и его обследуют, делают операцию и лечат.

– А где там жить?

– Ты что думаешь, они за такие деньжищи сопровождающих больного не устраивают? У них же есть специальные гостиничные номера. Это все входит в оплату.

– Да?

– Конечно, Ирина. Ты не беспокойся. Все сделаем в лучшем виде, – Левин хитровато улыбнулся и, подмигнув Ирине, добавил: – Если что, ты используй те деньги, которые я тебе передал.

– Что ты, – всплеснула руками Ирина. – Пусть они лежат.

– Как знаешь.

– Кстати, они тебе в Москве не потребуются? – она кинулась к шкафу, открыла дверцы, засунула вглубь руку и извлекла конверт.

– Ирина, я же сказал, что эти деньги наш с тобой неприкосновенный запас, – Левин сделал ударение на слово «наш», отчего Ирина расслаблено улыбнулась и снова положила в тайник деньги.

– Ты поездом, на машине или как?

– Поездом, поездом, – Левин озабоченно посмотрел на наручные часы. – Времени совсем нет. Надо собираться.

– А ужин?

– Ужин… Да что-то кусок в рот не идет. Ты мне лучше с собой что-нибудь собери. Бутерброды там или еще что-то. А так, попью чайку и двинусь в путь, чтобы на поезд не опоздать.

– Андрюша, я сейчас, я мигом, – она сняла с себя куртку, бросила ее на диван и засуетилась на кухне.

Через пятнадцать минут она сидела напротив Левина и, подперев щеку ладонью, с умилением следила, как тот пил чай вприкуску с печеньем. Он макал печеньице в темный ароматный кипяток, внимательно разглядывал насквозь промокшее лакомство, и отправлял в рот. Загляденье…

Прошедшие события отодвинулись и расплылись. При желании можно было сделать вид, что ничего из ряда вон выходящего сегодня и не произошло. Однако ноющий затылок и ссадина на подбородке говорили об обратном: произошло, еще как произошло…

Когда Ирина стала собирать посуду, Левин, подчиняясь интуитивному импульсу, отодвинул занавеску и выглянул в окно. Не обнаружив ничего подозрительного, он оделся в новый модный костюм, попрощался с Ириной и вышел из дома. В тени у соседнего подъезда стояла какая-то машина. Хотя рассмотреть можно было только силуэт, у него тревожно заколотилось сердце, и он подумал: «Не Седой ли там со своей бандой?» Настроение снова испортилось, хотя в глубине души он надеялся, что его подозрения беспочвенны, ведь после похода в кабак физическое состояние «авторитета» не располагало к слежке и разборкам.

Подняв воротник куртки, и повесив сумку на плечо, он быстрым шагом направился в сторону шумной вокзальной площади.

Несмотря на столь поздний час беспорядочные потоки увешанных чемоданами, мешками, баулами пассажиров ползли по переходному мосту и бурлили возле касс. Любой железнодорожный вокзал – это живущее по своим законам отдельное государство с четкой иерархией, строгими рычагами управления, неукоснительными правилами поведения для его коренных жителей: убогих побирушек, юрких карманников, изворотливых наперсточников, приблатненной пьяни, угрюмых рэкетиров, дешевых проституток и «залетных» гастролеров. Простой обыватель даже и не подозревает о наличии тайной жизни, клокочущей у него под носом. А вот Левин на собственном опыте знал об этом. Как-никак, не один год плечом к плечу он провел с аборигенами железнодорожных вокзалов. Делил с ними хлеб-соль, пил водку в дорожных отстойниках, учился карточным премудростям у местных «катал», на дорожных путях занимался сексом с привокзальными проститутками.

Связанные с вокзалами профессии передавались по наследству: появлялись династии потомственных железнодорожников, сыновья грузчиков занимали в конце концов места своих отцов, угасающие во внешности проститутки, азартно исполняющие минет прямо в кабинках туалетов, пускали в дело своих дочерей.

Регулировать сложную и запутанную жизнь вокзалов официальная администрация была не в состоянии, поэтому всегда существовало параллельное управление, осуществляемое воровской общиной, находившей полное взаимопонимание с линейными отделами милиции. Эту общину не интересовали графики движения поездов и снующие между вагонов пассажиры. Она курировала только криминальную сторону жизнедеятельности этого сложного организма: собирала дань со всевозможных торговцев, проституток, «катал» и мелких воришек, обворовывавших зазевавшихся посетителей, да решала возникающие между ними споры, выступая третейским судьей.

Несмотря на отсутствие документов, удостоверяющих личность, Левин всегда без труда брал билеты в любой поезд и на любое направление. Почти все поголовно кассиры с доверием относятся к некогда могущественным ксивам с серьезными печатями. Складывается впечатление, что им ничего не известно о развитии полиграфической техники, с помощью которой изготовить левак проще простого. И этот раз не был исключением. Предъявив кассиру фальшивое удостоверение сотрудника спецслужб и передав ему денежные знаки, он без проблем получил билет в купейный вагон скорого поезда до столицы.

Когда по земле пробежала дрожь, а над рельсами вспыхнули огни локомотива, тащившего за собой пассажирский состав на Павелецкий вокзал Москвы, Левин мысленно навсегда попрощался с провинциальным городком, где он провел несколько незабываемых месяцев своей распутной жизни. И как бывало не раз, в его сумке лежало несколько дорогих вещей, доставшихся в наследство от его очередной спутницы жизни. Но он еще не знал и даже не догадывался, что ждет его впереди…

Н-ск, следственная тюрьма, 19 января 2003 года, 15 часов 18 минут

– Я всегда пускался в какое-нибудь новое путешествие без содрогания, потому что знал: там, где-то вдали, меня обязательно ждет таинственная незнакомка. Чего греха таить, я нравлюсь женщинам. Не девочкам, девушкам, а именно зрелым женщинам, у которых сформировался идеал мужчины. И как ни странно, я в него попадаю. Я удивляюсь тому, как легко можно оболванить глупую бабу, считавшую, что все поголовно мужики являются неким подобием телят, которых достаточно захомутать, и они безропотно проследуют за ней под венец. Поэтому вначале они и пытаются изобразить себя этакими свободными женщинами, стоящими выше предрассудков. Как будто бы мужчине нужен только секс. По прошествии многих лет я стал знатоком женских душ. Хотя сами эти «души» называли меня то циником, то несчастным разочаровавшимся человеком, а то и подлецом. Но как бы они меня ни называли, я точно знаю ответ на столь мучавший нас, мужчин, вопрос.