Зеркало грез - Надежда Черкасова

Он осторожно высунул голову из-за трубы и увидел мать сидящей в садовом кресле возле слухового окна. Она развязывала черную ленту на незнакомой ему стопке тетрадей. Достав нужную, тут же склонилась над ней.

Федя замер: неужели мать пишет дневник?! Догадка окутала его сердце новой волной любви. Надо же было отцу довести ее до такого состояния, что она, страшась не только с подругами, но даже с сыном обсудить мучающие проблемы, решилась доверить свои тайны бумаге.

Еле дождавшись, когда мать уйдет, он выбрался из укрытия, полез в сундук и дрожащими от нетерпения руками достал заветную стопку. Сел в кресло, еще хранящее тепло материнского тела, положил добычу на колени и замер в нерешительности. Закрыл глаза: читать или не читать? Долго не мог собраться с духом, борясь с желанием узнать все ее сокровенные мысли, но опасаясь копаться в тайниках материнской души и считая это низостью и подлостью.

Пока желания боролись с чувствами, руки уже тянули за концы ленты, завязанной бантом. Федя раскрыл одну из тетрадок и углубился в чтение.

Он так волновался, что строчки прыгали перед глазами, словно уворачивались от охочего до чужих секретов взгляда. Федя прикрыл глаза, переводя дух и пытаясь успокоить не только участившееся дыхание, но и слабые позывы совести. Немного расслабившись, впился взглядом в корявые и наспех написанные строки дневника.

Видимо, мать так торопилась поскорее освободиться от мучивших ее мыслей, что изливала их бурно, не стесняясь в выражениях, будто сбрасывала с себя тяжкий груз. Вчитавшись, Федя понял, что мать писала… о нем! Ему стало так страшно, что защемило сердце: имеет ли он право знать то, что она пытается скрыть от всех? Несомненно!

По мере того как он углублялся в чтение, не веря собственным глазам, лицо его словно скукоживалось, сморщивалось, приобретая вид высохшего от долгого хранения яблока. Это было уже не лицо молодого человека, а корявая маска дряхлого морщинистого старика, прожившего тяжелую, полную лишений и бед жизнь.

С деянием ведьмы еще одно Вселенское зло под именем Колдовство было выпущено на волю и начало свой всесокрушающий и беспощадный путь длиною в жизнь всех участников, причастных к этому событию. Поразительно, как люди не боятся причинять друг другу боль, ведь она рано или поздно к ним же и вернется. Вернется для того, чтобы сотворить еще большие злодеяния. И ни один человек, вовлеченный в этот водоворот темных дел, уже не останется незамеченным судьбой, которая найдет возможность напомнить ему обо всех его прегрешениях и наказать.

«…Показали мне ребенка, так я до сих пор в шоке. Кого родила? Сама не знаю. Прямо как в сказке: ни мышонка, ни лягушку, а неведому зверушку. Ни на меня, ни на мужа не похож… Да и чего удивляться? У меня мужиков тогда было – не сосчитать. А кто же это был таким страшненьким-то? И не упомнить. А может, мне его в роддоме подменили, и он совсем не мой? Ну не лежит у меня к нему душа! Нутром чую, что он мне чужой. А муж, дурачок, рад до смерти! Ни на минуту от него не отходит. Так любит, что даже завидно. Лучше бы он меня так любил. Может, эта глупая колдунья зелье перепутала? И зачем я на ее уговоры поддалась? Избавилась бы от него, да и жила бы сейчас в свое удовольствие. Всю жизнь мне эта гадина поломала. Я когда-нибудь с ней точно разберусь…»

«…Ну и вляпалась я с этим колдовством! И зачем я только связалась с этой проклятой ведьмой?! Ненавижу его! Вечно он лезет ко мне со своей глупой любовью. И как ему не надоест? Мне глядеть-то на него тошно, а он, как слепой, любит без оглядки. Иногда мне кажется, что лучше было бы, если бы он вдруг умер. Какая бы гора с плеч!..»

«…Мне противно, когда он ко мне прикасается. Я еле сдерживаюсь, чтобы не оттолкнуть его. Ну не могла я родить такого никакого. Мой ребенок мог быть только красивым… Мне бы раньше об этом подумать, когда не отказывала никому, но уж очень хотелось всех перепробовать. Вдруг следующий окажется слаще?..»

А еще мать жалела, что закружилась в любовном вихре и пропустила удобный случай легко избавиться от мужа. Но теперь его уже не достать. Одна надежда – на сына. Если его умело настроить против отца, он все сделает сам, своими руками. А попадется, так плакать по нему она не станет. Даже выгодно: избавится сразу от обоих.

С того мгновения, как Федя начал читать, время словно остановилось, безжалостно расколов его жизнь надвое: до и после. До момента открытия истины, когда он считал себя счастливым, потому что любил сам. И после, когда ящик Пандоры открылся, и вся правда вывалилась наружу, чуть не до смерти придавив его своей непосильной тяжестью.

«…Бывший денег много дал. И обещал дать еще, если у меня получится уговорить сына поехать учиться за границу. Пришлось притвориться любящей и заботливой. Хоть и противно, а деньги отрабатывать нужно, иначе больше не даст…»

«…Поверил! Каждому моему слову! Если бы сказала с моста прыгнуть – прыгнул бы! Жаль, что не сказала…»

«…Несколько лет пролетели, словно несколько дней. Какой кошмар: он уже вернулся! Опять притворяться? Не могу! Ну почему с ним там ничего не случилось? Ведь я так надеялась! Смотрю на него – и хочется завыть от тоски. Или что-нибудь подсыпать в еду. Одно останавливает – вдруг посадят…»

Дочитав последние страницы, Федя уронил на колени тетрадь и завыл тонко и жалобно, словно щенок, навсегда потерявший мать. Его прежняя любовь, хоть и была безответной, но все же помогала жить. Теперь же ненависть поглотила душу, разъедая ее, словно ржавчина железо. Слезы отчаяния жгли глаза, он отказывался верить в происходящее. Ум его все еще пытался ухватиться за что-то, чего нет и никогда не было, чтобы спрятать как можно дальше осознание своего поражения.

Как он мог считать себя несчастным, не получая от матери достаточно любви и тепла?! Глупец! Да он был самым счастливым человеком на земле. Потому что любил сам! Потому что ему была неведома истина, и он приспосабливался, доверял матери. Все эти годы он окрашивал реальность вокруг себя радужными цветами иллюзий.

Теперь же ее дьявольски вероломный характер как будто лежал у него на ладони. Мать сделала из него нелюбимую игрушку, укротив и превратив в безвольную куклу. Но это ничего не изменило: он по-прежнему ее любил! Благими намерениями колдунья выложила Феде дорогу в ад, превратив его жизнь в ложное видение. И пока ведьма жива, чары не развеются, он так и будет блуждать в кривых зеркалах колдовских галлюцинаций. Поэтому Федя решился на убийство.

Практикуя гипноз в психиатрической клинике, он, лишенный возможности действовать открыто, научился управлять людьми, используя косвенное внушение. И это оказалось гораздо полезнее для его далеко идущих планов, так как действовало исподволь, потому и не могло вызвать внутреннего сопротивления внушаемых.

Особенно его поражала реакция групп людей, которые поддавались внушению легче. Вот уж правду говорят: много голов – мало мозгов. И он убедился в этом еще раз, когда беспрепятственно пробрался в дом своей первой жертвы – колдуньи. Охрана видела Федю и тут же забывала об этом, словно его никогда и не было. От чутких собак он скрыться не мог, поэтому вселил в них такой ужас, что они трусливо отворачивали головы и усиленно делали вид, что его не замечают.