Хроники Известного космоса - Лэрри Нивен

– А сколько для нас?

– В данный момент пятьдесят девять часов.

– Благодарю, Андерсон. – Люк выключил радио.

Странно, что Курилка сидел там, не произнеся ни слова. В последнее время он мало говорил.

Люк вздрогнул, осознав, что мысли Курилки должны были течь в том же направлении. После того как инопланетяне выбыли из игры, вопрос свелся к тому, кто завладеет шлемом: Пояс или Земля? А Курилка не склонен доверять Земле.

Ларри Гринберг открыл глаза и увидел тьму. Было холодно.

– Освещение не работает, – сказал голос в его сознании.

– Мы разбились?

– Именно. Не представляю, почему мы еще живы. Вставай.

Ларри Гринберг встал и двинулся по проходу между пассажирскими креслами. Мышцы ныли от ушибов, но действовали, казалось, сами по себе. Он приблизился к креслу пилота, вытащил из него труп и уселся сам. Руки машинально пристегнули его, потом сложились на коленях. Так он и сидел. Кзанол стоял рядом, почти вне поля зрения.

– Удобно?

– Не совсем, – признался Ларри. – Не можешь ли оставить одну руку свободной, чтобы курить?

– Конечно.

Ларри обнаружил, что левая рука снова ему подчиняется. Но он все еще не мог двигать глазами, только моргать. Он достал сигарету и зажег ее на ощупь. Подумал: «Хорошо, что я из тех, кто умеет бриться без зеркала».

– Какое это имеет отношение к чему-либо? – спросил Кзанол.

– Это означает, что я не теряю координацию, не пользуясь зрением.

Кзанол стоял, рассматривая его, – какая-то расплывчатая масса, видимая только краем глаза. Понятно, чего он хочет. Но он этого не сделает, не спросит.

Интересно узнать, как выглядит Кзанол.

Разумеется, он выглядит как тринт. Ларри помнил, как был Кзанолом-Гринбергом, и тогда он видел перед собой невысокого, красивого, но неухоженного тринта. Когда же он шел мимо Кзанола по пути в пилотскую рубку, его мимолетному взгляду открылось нечто пугающее, одноглазое, чешуйчатое, перламутрово-зеленое, с огромными серыми червями, извивающимися в углах рта, похожего на прорезь в детском резиновом мяче, с заостренными металлическими зубами, с непомерными ручищами и трехпалыми кистями, смахивающими на грейферные захваты.

Голос тринта звучал холодно.

– Ты раздумываешь над моей клятвой?

– Над клятвами. Да, раз уж ты об этом упомянул.

– Ты больше не можешь утверждать, что являешься тринтом в человеческом теле. Ты не то существо, которому я дал клятву.

– Клятвы.

– Я все еще хочу, чтобы ты помог мне управлять Землей.

Ларри без труда понимал все интонации сверхречи, а Кзанол, разумеется, теперь мог читать в его сознании.

– Но ты будешь управлять мной, – сказал Ларри.

– Да, разумеется.

Ларри поднял сигарету и указательным пальцем постучал по ней. Пепел, словно туман, медленно поплыл и исчез из поля зрения.

– Я должен тебе кое-что сказать, – произнес он.

– Будь краток. У меня мало времени; предстоит поиск.

– Я больше не думаю, что ты должен владеть Землей. Я остановлю тебя, если смогу.

Пищевые усики Кзанола вытворяли что-то непонятное. Ларри не мог разглядеть, что именно.

– Ты стал думать, как раб. Не птавв, а раб. У тебя нет разумной причины предупреждать меня.

– Это уже моя проблема.

– Хватит. НЕ ДВИГАЙСЯ ДО МОЕГО ВОЗВРАЩЕНИЯ.

Приказ был отдан презрительным тоном. Темное пятно, бывшее Кзанолом, сдвинулось и исчезло.

Оставшись один в пилотской рубке, Ларри прислушивался к лязгу, скрипу и мысленным проклятиям, означавшим, что Кзанол что-то ищет. Он услышал, как тринт резко приказал пилоту ожить и немедленно показать, где он спрятал этот поганый портативный радар… Приказ – сущий взрыв разочарования – прервался. Как и доносившиеся звуки.

Вскоре Ларри услышал, как с гудением закрылся шлюзовой люк.

Служащий был посредником. Его работа состояла в присваивании приоритетов сообщениям для далекого космоса, как отправляемым, так и принимаемым. В три часа утра он ответил на звонок с внешнего телефона.

– Привет, это станция мазерной связи АРМ, – произнес он сонно.

Ночь выдалась скучной. Теперь же она перестала быть таковой. Невысокая брюнетка, глядевшая с экрана, была поразительно красива, особенно в восприятии человека, неожиданно увидевшего ее в самый глухой час.

– Привет. У меня есть сообщение для Лукаса Гарнера. Думаю, он на пути к Нептуну.

– Лукас Гарнер? Какого… Я хочу сказать, какого рода сообщение?

– Скажите, что мой муж снова стал нормален и ему следует это принять во внимание. Это очень важно.

– А кто ваш муж?

– Ларри Гринберг. Г-р-и…

– Да, я знаю. Но он же сейчас за Нептуном. Может, Гарнер уже знает о Гринберге все то же, что и вы?

– Нет, если он не телепат.

– О!

Для служащего это было непростое решение. Мазерные сообщения обходились в цену урана, и не столько из-за требуемой энергии и износа сверхточного оборудования, сколько из-за трудности наведения на цель. Но только Гарнер мог решить, насколько важно для него ненадежное «предчувствие». Служащий рискнул и отправил сообщение.

Пожар начал стихать. Бо́льшая часть несгоревшего водорода была сдута еще до прихода огня, пока он не собрался в облачную массу на стороне Плутона, противоположной месту посадки «Золотого кольца». Вокруг этого скопища облаков бушевал ураган устрашающих размеров. Ледяной дождь сыпался с небес огромными чечевицеобразными каплями, с шипением уходившими в азотный снег. Вышележащие слои исчезли, испарились; газы разбавляли водород, все еще сочившийся наружу. Вдоль края водород урывками вспыхивал вместе с галогенами и даже с азотом, образуя аммиак, но снаружи огромного круга пожар в основном затух. Относительно небольшие, изолированные очаги медленно выедали путь к новому центру. «Горячий» водяной лед продолжал падать. Выпарив весь азот, он возьмется за кислород. И тогда пожар возобновится.

В центре урагана лед возвышался скалой, подобной крутым холмам в аризонской долине Монументов[48], но грандиозных размеров. На ее плоской вершине даже галогены еще оставались в замерзшем виде, тысячи квадратных миль фторного льда в почти полном вакууме. Силы Кориолиса пока еще сдерживали пылающий ветер.

На другой стороне мира Кзанол вышел наружу из «Золотого кольца».

Один раз он обернулся. Свадебный корабль лежал на днище. Посадочные опоры остались втянутыми, в зоне конуса выхлопа образовался широкий гладкий кратер. Даже после отключения подачи топлива нагретый до звездных температур водород какое-то время еще вытекал из термоядерной трубки. Фюзеляж был хотя и погнут, но цел. Передние крылья оторвались и теперь, поломанные, свисали из своих гнезд. Один конец главного треугольного крыла загнулся вверх, коснувшись твердого как камень льда.