Жена-22 - Мелани Гидеон

Я пересекаю комнату, присаживаюсь на край кресла и утопаю в ее объятиях. От нее пахнет точно так, как раньше – фрезией и магнолией.

– Все хорошо? – шепчет она.

– Просто жизнь, – бормочу я в ответ.

– А-а, жизнь. Поговорим позже, угу? – тихонько говорит она мне на ухо.

Кивнув, я еще раз ее обнимаю и устраиваюсь на полу возле ее кресла.

– Так что у вас за спор? – спрашиваю я.

– Кристиан Аманпур или Дайан Сойер[66]? – спрашивает Банни.

– Ну, они обе мне нравятся, – говорю я, – но если нужно выбирать, то Кристиан.

– Мы спорили не о том, кто из них лучший журналист, – говорит Уильям, – а кто привлекательнее.

– Какая разница, насколько они привлекательны, – говорю я. – Эти женщины берут интервью у президентов, премьер-министров и прочих важных людей.

– Вот и я говорю то же самое, – кивает Банни.

– Как поживает Недра? – спрашивает Уильям.

– Я… э-э…

– Ты – э-э? – говорит он.

– Прости. Я просто устала. Она замечательно поживает. Нам столько всего надо было обсудить.

– Да? Разве вы с ней не говорили не далее как вчера?

Сохраняй спокойствие, Элис. Будь проще. Что бы ни было, не смотри вверх и вправо – это верный знак, что человек говорит неправду. И не моргай. Никакого моргания .

– Ну да, по телефону, но нам так редко удается поболтать вживую, да к тому же наедине. Ну, сам знаешь, – говорю я, уставившись ему в глаза.

Уильям смотрит с изумлением. Я стараюсь смягчить взгляд.

– Недра – ближайшая подруга Элис. У нее скоро свадьба, – поясняет Уильям.

– Как хорошо! И кто же этот счастливец? – спрашивает Банни.

– Счастливица. Ее зовут Кейт О’Халлоран, – говорю я.

– А-а. Хорошо. Недра и Кейт. Надеюсь скоро с ними познакомиться, – говорит Банни.

– Элис будет почетным свидетелем, – говорит Уильям.

– Вообще-то я еще не дала окончательного согласия.

– И я даже понимаю почему. “Почетный свидетель” звучит так старомодно. Почему бы не просто “почтенная дама”? – спрашивает Банни.

Я киваю. Действительно, почему бы и нет? Я – почтенная дама, во всяком случае была ею до сегодняшнего дня.

– Ладно, – говорит Джек, глядя на часы. – Лично я сдаюсь. Давай пойдем, Банни. По нашему времени уже около часа ночи.

– Ой, простите меня, – вскакиваю я. – Я ужасно себя веду. Кто-нибудь уже показал вам вашу спальню?

Из другой комнаты до меня доносится звук телевизора и перекрывающие его голоса детей.

– Да-да. Уильям отнес наверх наш багаж, – говорит Банни. – Послушай, Элис, ты должна пообещать, что честно скажешь, когда от нас устанешь. У нас обратные билеты через три недели, но, как сказал Марк Твен, гости и рыба начинают попахивать через…

– Я никогда от вас не устану, – перебиваю я. – Вы можете оставаться здесь, сколько захотите. У тебя перерыв между постановками?

Поднимаясь вслед за Джеком по лестнице, Банни кивает.

– У меня лежит целая куча пьес. Я пока еще не могу решить, что ставить дальше. Надеюсь, ты мне поможешь. Почитаешь некоторые из них?

– С удовольствием. Пожалуй, я тоже пойду спать. День был такой длинный, – говорю я, зевая. Я собираюсь притвориться спящей к тому моменту, как придет Уильям.

– Сейчас проверю, как там дети, – говорит Уильям, когда Банни и Джек скрываются в гостевой.

– Обязательно напомни им выключить везде свет, когда они закончат смотреть свое шоу. – Я начинаю подниматься по ступенькам.

– Элис?

– Что?

– Принести тебе чаю?

Я оборачиваюсь, не веря своим ушам. Он что-то знает?

– С чего бы мне хотеть чаю? Я и так целый вечер пила чай с Недрой.

– Ах да, забыл. Прости, просто мне показалось, что тебе хочется чего-нибудь теплого.

– Да, мне нужно кое-что теплое, – говорю я.

– Нужно?

Что это в его голосе, готовность? Он думает, что “кое-что теплое” – это он и есть?

– Ноутбук, – говорю я.

У него вытягивается лицо.

Я просыпаюсь в четыре часа утра и кое-как плетусь вниз. Зайдя на кухню, обнаруживаю, что Банни уже там. Перед ней на стойке выстроились чайник и две кружки.

Она улыбается мне.

– У меня было предчувствие, что ты присоединишься.

– Почему ты так рано встала?

– По-нашему уже семь утра. А вот почему ты так рано встала – другой вопрос.

– Не знаю. Не могла больше спать. – Я обхватываю себя руками.

– Элис, что такое?

У меня вырывается стон.

– Я кое-что натворила, Банни. Очень плохое. – Я делаю паузу. – Похоже, я влюбилась в другого мужчину.

– О-о, нет. Элис . Ты уверена?

– Уверена. Но подожди, это еще не все. Самое ужасное, что я его никогда не видела.

И я рассказываю Банни всю историю. Пока я говорю, она не произносит ни слова, но мне достаточно посмотреть на ее лицо, чтобы все понять. Банни – замечательный, чутко реагирующий слушатель. Ее глаза то расширяются, то сужаются, когда я показываю ей наши письма и сообщения на Фейсбуке. Она ахает, охает и вздыхает, когда я читаю ей свои ответы на вопросы. Но самое главное, она меня чувствует, чувствует каждой клеточкой своего тела.

– Наверное, твое сердце разбито, – наконец говорит она, когда я замолкаю.

Я вздыхаю.

– Да. Но это еще далеко не все. Все гораздо сложнее.

– А по-моему, здесь все просто. Этот человек, этот исследователь – он тебя слушает. Он говорит тебе именно то, что ты хочешь услышать. Мне больно тебе об этом говорить, но думаю, что ты не первая, с кем он это проделывает.

– Я знаю, я знаю. Стой. Ты правда так считаешь? Боже, нет, я так не думаю. Правда, не думаю. Мне казалось, между нами возникло нечто особенное…

Банни качает головой.

– Ты считаешь меня идиоткой.

– Не идиоткой, а просто очень уязвимой, – говорит Банни.

– Я чувствую себя страшно униженной.

Банни отмахивается от моих слов.

– Унижение – это собственный выбор. Не делай его.

– Я рассержена, – добавляю я.

– Уже лучше. Сердиться – это полезно.

– На Уильяма.

– Ты сердишься на Уильяма ? А как насчет этого Исследователя?