Эльфийская сага. Изгнанник - Юлия Марлин

— Вы позвали, я явился, — Охотник обнажил гнилые зубы и отвесил нижайший поклон. Блеснувшая лысина бросила на стену пятнышко белого света.

Король указал на дверь:

— Господа, совет окончен. Продолжим завтра.

Шерлы поднимались, с почтением кланялись Его Величеству и покидали зал.

Охотник, облокотившись о бортик камина, наблюдал за церемониалом сумеречного народа и похрюкивал, оттопыривая верхнюю губу. Все эти смиренные поклоны и касания руками правого предплечья до слез веселили зеленокожего наемника из Харисумма. Когда за последним шерлом закрылась роскошная дверь, он расхрюкался в голос, разбрызгивая слюну.

Брегон закатил глаза от омерзения. Темные эльфы страсть, как ненавидели черных и зеленых гоблинов, и считали ниже своего высокородного достоинства нисходить до грязных вонючих уродцев, а уж о том, чтобы вести с ними дела и речи быть не могло. Но изредка эльфы подземелья все же поступались гордостью и прибегали к услугам низшей неполноценной расы, как они брезгливо любили выражаться. Именно безвыходное положение темноэльфийского владыки и вынудило призвать гоблина их Харисумма. Он был охотником за головами, и охотником — хоть куда.

— Чем я могу быть полезен Вашему Величеству? — Пробасил гоблин, отхрюкавшись и утерев слезы и прочие липкие выделения.

— Ты должен кое-кого найти. — Точно рабу бросил Брегон.

— Кого?

— На ее поиски я отослал лучших воинов. Самых лучших, — многозначительно выделил Брегон, — но…

— Но вы им не доверяете? — Закончил Охотник и сморкнулся в рукав.

— Не твое дело, — с отвращением процедил король. — Если выполнишь задание — получишь квинтал [50, 802 кг] золота.

Зеленый гоблин зыркнул из-под тяжелых, нависших, как птичьи гнезда бровей — предложенная королем плата воистину являлась королевской. Интересно, кто же так сильно ему насолил?

Охотник расплылся в гнусненькой (какую только можно представить) улыбочке, и в этот момент дворец содрогнулся — со стен посыпалась драгоценная облицовка, с потолка посеяло серебристым напылением, с улиц донеслись рваные крики, звон цепей и глухой топот гигантских лап. Брегон вскочил с трона и бросился к окну.

— Ничего страшного, Ваше Величество, — гортанно объяснил гоблин. — Просто мои малыши проголодались. Мы вышли из Элейска неделю назад.

— Их накормят, — пообещал Брегон и развернулся. — А теперь поговорим о деле.

— Кто на этот раз перешел вам дорогу? — Гоблин окинул взглядом роскошное убранство Зала Аудиенций.

— Белый Лебедь.

— А, эта чертовка, — понимающе захрюкал Охотник. Он закинул голову к потолку, поковырялся в зубах, сплюнул вонючую жижу на сияющий светом пол и чуть тише переспросил: — Квинтал золота, говорите? Идет.

Вынув из кармана малахитовое ожерелье, сорванное с груди Белого Лебедя, Брегон швырнул переливчатые темно-зеленые камни харисуммцу.

— Это поможет тебе. Найди и приведи ее живой.

Гоблин жадно обнюхал ожерелье и по темноэльфийской традиции припал на колени:

— Слушаюсь и повинуюсь.

Перед самым уходом любопытство Охотника все же взяло верх.

— Ваше Величество, а зачем девица нужна вам живой? Она убила вашего отца. Не проще ли преподнести ее голову на серебряном блюде? Чисто и красиво.

— Не проще, — зловеще улыбнулся Брегон. — Лебедь нужна мне живой. — И поняв, что харисуммец не отстанет, рассмеялся, — все то тебе, рвань зеленая, надо знать.

— А, то.

— Ладно. Она может вывести меня на одного светлого эльфа.

Загадки, с которым говорил Брегон, раздражали Охотника — брови на кожистом лбу вопросительно поползли вверх.

— Лекс Грозовая Стрела. Он — моя цель.

Будь внимателен к гостю — пусть он твой враг.

Даже лесорубу с топором дерево не отказывает в тени

(Индийская мудрость)

В могучую стену, сложенную из огромных гранитных камней, ветер швырнул пригоршню колючего снега и злобно расхохотался. Пламя факела горестно затрепеталось и рухнуло на бок. Остин Орлиный Глаз покосился на хлипкий, дрожащий огонь, сплюнул ледяное месиво, набившееся в рот, и поплотнее запахнул полы широкого шерстяного плаща. Стоящий рядом огр сердито погрозил кулаком в темноту:

— Поганец! Поймать бы тебя и отодрать.

— Остынь, Мардред, — устало молвил Остин, оправляя съехавший с плеча лук, — это всего лишь ветер.

И вновь получил по лицу жгуче-ледяной горстью снега, что-то процедил сквозь зубы (огр не расслышал), и натянул капюшон — ноябрьский холод кусался до боли.

Рыжеватый свет факела выхватывал полет крупных снежинок. В сумрачной пелене заунывно сопел снежный буран. В трещинах скал шелестели злые вихри. Где-то далеко грохотали срывающиеся вниз камни.

— Непогода все бушует, — вздохнул Остин, стряхивая снег и глядя на восток — небо с той стороны багровело рассветной зарей.

Огр смахнул с лица серебристое кружево льда, оперся о высокие каменные перила, и прохрипел:

— Она три дня бушует, гвоздь мне в сапог! Работники не успевают расчищать подъездные дороги. Тайные ходы на север и восток замело по пояс. С западной башни сорвало крышу. В том крыле замка замело три комнаты и Янтарную гостиную.

Остин вздохнул и потер переносицу — опять беда с крышей, ветер срывал ее чуть ли не каждую неделю; днем он этим займется, не дело, когда по замку текут грязные реки подтаявшего снега.

Ветер снова обжег секущей снежной волной и Остин поморщился. Внизу залился лаем сторожевой пес. Слева послышалась мягкая скользящая поступь и тяжелый грохот солдатских сапог. Через минуту в круг бледного света вошли двое — лесной эльф и белый гоблин; лесной эльф заговорил:

— Лорд Остин, на западе лазутчиков не обнаружено.

— Хорошо, Мьямер.

— Ха, еще бы! В такую погоду лезть в горы никому не охота, — расхрипелся смехом огр и громко шмыгнул.

Справа, в неверном свете факела, подоспел с отчетом третий дозор.

— Лорд Остин, — кивком приветствовал молодой солнечный эльф — золотое сияние, озарявшее мужчину, было заметно даже в рассветной полутьме. — На востоке тихо. Врагов нет.

— Благодарю, лорд Люка, — кивнул Остин.

Через пять минут с северной стены спустился последний дозор и тоже рапортовал о спокойствии. Отблагодарив караульных, Остин отпустил их спать (через пару минут ушедших заменит дневная смена), а сам надолго застыл у обледенелого каменного зубца.

Ночь таяла, и унылый осенний рассвет растекался по восточному горизонту красками бледной акварели. Молодой лесной эльф прищурил единственный зрячий глаз: на юге проступали очертания плавных хребтов, глубоких ущелий, пологих долин и блестящих озер в неспокойных низинах. Высокий крутой гребень, усыпанный древними буро-зелеными елями, рисовался черно-белым пятном на западе. В просветах игольчатых лап курились пряди тумана.