В царствование императора Николая Павловича - Александр Харников

Стреляло это оружие быстро-быстро. Но сами выстрелы звучали глухо, словно в ресторане официанты открывали одновременно дюжину шампанского.

Потом подполковник Павлов дал пострелять и ротмистру. С непривычки тот поначалу мазал. Но расстреляв обойму из пистолета, носившего название ПМ, жандарм приноровился и почти все пули уложил в мишень.

– Неплохо, – лаконично похвалил его Павлов, разглядывая результаты стрельбы через большую подзорную трубу. – Вам, Дмитрий, еще потренироваться, и я с чистым сердцем поставил бы вам «хорошо» по огневой подготовке.

Ну, а потом Николай показал, как выразился подполковник, «мастер-класс». Вооружившись двумя пистолетами, он стал стрелять из них в движении, перекатываясь по полу – словом, так, как не стрелял ни один из знакомых Соколова. И что самое странное, все выпущенные Николаем пули попали в мишень. Тот злодей, нарисованный на белом бумажном квадрате, будь он во плоти, был бы убит наповал.

– Николай, – воскликнул восхищенный жандарм, – не хотел бы я оказаться на месте человека, который вызвал бы вас на дуэль! Это был бы просто расстрел!

Услышав эти несколько странные слова, Павлов подозрительно покосился на Соколова, а Николай вздохнул и, укоризненно глядя на своего спутника, покачал головой.

Потом они втроем пили чай в кабинете подполковника Павлова и вели разговоры о своем житье-бытье. Павлов сказал, что в августе у него набегает двадцать пять лет выслуги, а начальство в разговорах уже ненавязчиво дает понять, что пора бы подумать и о пенсии. Дескать, старикам не след закрывать дорогу молодым.

Так уж случилось, что подполковник, несмотря на привлекательный и моложавый вид и при полном отсутствии вредных привычек, так и не обзавелся спутницей жизни. Трижды он собирался жениться, и трижды дамы, которым он предлагал руку и сердце, не дожидаясь свадьбы, кидали его, предпочитая более перспективных мужей.

Анатолий жаловался на то, что не знает, чем будет заниматься на гражданке. Он очень любил свое дело, и без грохота выстрелов и запаха оружейной смазки не представлял дальнейшей жизни.

Николай с ходу сделал стойку. Такой специалист, как подполковник Павлов, очень пригодился бы его отцу в XIX веке. Да и Соколов, услышав сетования хозяина кабинета, мигом навострил уши и наступил под столом Николаю на ногу, дескать, смотри и делай выводы – наш человек.

И выводы были сделаны. Прощаясь, Сергеев-младший ненавязчиво предложил Павлову навестить Александра Павловича Шумилина. Мол, старый приятель хотел бы его видеть и переговорить с ним о чем-то очень важном. При этом Николай сделал многозначительное лицо, мол, возможно, найдется работа по специальности. Заинтригованный подполковник пообещал связаться со старым другом в самое ближайшее время.

Выйдя из учебного центра, Николай и ротмистр снова сели в автомобиль.

– Ну, и куда мы с вами отправимся дальше? – спросил жандарм бывшего десантника. – После тех чудес, которые я увидел только что, меня вы уже вряд ли чем-нибудь еще сможете удивить.

– А вот вы, Дмитрий, и ошибаетесь, – хитро улыбнувшись, сказал Николай, – самые главные чудеса еще впереди…

Следующим утром Николай, выйдя на прогулку в Летний сад со своим верным Гусаром, снова повстречал там Шумилина. Царь даже не удивился встрече. Ему и самому хотелось приватно переговорить с этим удивительным человеком из будущего.

– Доброе утро, ваше величество, – сказал Шумилин, сняв цилиндр и сделав полупоклон.

– Доброе утро, Александр Павлович, – ответил император, приложив руку к своей шляпе. – Скажите, сегодняшняя наша встреча случайна, или…

– Нет, ваше величество, – улыбнулся Шумилин, – я специально поджидал вас здесь. И не только я, – и Александр скосил глаза куда-то вбок. Царь посмотрел туда и увидел молодого человека в одежде мастерового, который с любопытством рассматривал мраморную статую римской богини войны Беллоны. Николай узнал Дениса, племянника Виктора Сергеева.

– Так, – сказал император, – значит, вы уже начали свою партию? Надеюсь, что этот юноша не будет применять все свои смертоносные навыки и приемы?

– Нет, ваше величество, – с улыбкой сказал Шумилин, – все будет гуманно и бескровно. Да и зачем нам трупы? Ведь они не смогут сообщить ничего полезного.

– Ну, хорошо, – кивнул Николай, а потом поинтересовался: – Только где же наш английский друг – мистер Паркер? Он должен следить за вами. Неужели он что-то заподозрил и затаился?

– Думаю, бродит где-то поблизости, – ответил Шумилин, – к тому же после встречи с вами я отправлюсь не в дом князя Одоевского, а прогуляюсь по набережной. А вообще-то, ваше величество, я решил встретиться с вами по другому важному делу. Как вы помните, в апреле этого года в Лондоне начались переговоры между представителями европейских держав по урегулированию турецко-египетского конфликта…

Николай удивленно посмотрел на Шумилина, а потом кивнул, подтверждая сказанное.

– Так вот, – продолжил Александр, – Англия и Франция под различными предлогами затягивали переговоры. Не буду пересказывать все перипетии обсуждаемого в Лондоне вопроса, скажу только, что в конце концов Франция, из-за неуступчивости главы кабинета Адольфа Тьера, вышла из переговорного процесса. Министр иностранных дел Британии лорд Пальмерстон решился на изоляцию Франции при принятии решения по восточному вопросу. Граф Нессельроде, по всей видимости, доложил вам, что договор может быть вскоре подписан?

Николай, внимательно слушавший Шумилина, кивнул.

– Нессельроде, наверное, говорил вашему величеству, – сказал Александр, – что подписание Лондонской конвенции – это успех российской дипломатии, так как новое соглашение не только сблизит Россию с Англией, но и в перспективе даст ей возможность решения восточного вопроса только с участием этих двух держав…

– Да, говорил, – удивленно сказал Николай, – а разве это не так?

– Нет, не так, – ответил Шумилин. – Давайте посмотрим внимательно на эту конвенцию. Ее содержание сводится к решению двух основных вопросов: установлению нового режима Черноморских проливов и урегулированию отношений между египетским пашой и султаном.

Что касается первого вопроса, то в конвенции говорится о том, что вход в Проливы иностранным военным судам в мирное время запрещается, присутствовать же там они могут только в случае, если Константинополю грозит опасность со стороны Египта, и лишь до того момента, пока султан не попросит их удалиться.

В статьях конвенции, касающихся отношений султана с египетским пашой, говорится о том, что Мухаммед Али формально признает сюзеренитет султана. Положения конвенции вполне устраивают Англию. Но насколько они устраивают Россию?

Николай задумался. Потом неуверенно сказал:

– Но ведь надо как-то урегулировать разногласия с Британией? Мы пошли им навстречу в делах афганских, а они нам – в делах турецких…