Рутинёр - Павел Корнев

Микаэль тягостно вздохнул, а я спросил:

– Что нужно сделать?

– Ни-че-го! – по слогам произнёс Рихард Колингерт. – Просто никуда не уходите до моего возвращения.

– Возвращения откуда? – спросил я и сам же ответил: – Собираетесь нанести визит в представительство торгового дома Келен-Басалар?

– Собираюсь, – подтвердил капитан лиловых жандармов, – и обязан исключить любую возможность того, что об этом станет известно кому-либо за пределами этого здания. Нет, слова чести будет недостаточно. Только не для магистра Вселенской комиссии.

Я решительно поднялся на ноги.

– Тогда мы едем с вами. И это не просьба. Или мы действуем сообща, или я принципиально не дам показаний против отпрысков Розауры и Питера Келен-Басалар.

Капитан презрительно фыркнул.

– Неизвестно, есть ли у них дети вовсе! Когда ещё мы установим это доподлинно!

– Будто у Кабинета бдительности никого нет в Лейгдорфе! Отправите запрос по эфирному каналу, к вечеру будете знать всё наверняка!

– Но…

– Никаких «но»! Мы едем с вами!

Я остался непоколебим, и Рихард сдался.

– Небеса милосердные! – вздохнул он. – Только зарубите себе на носу: это не совместная операция. И не надейтесь даже на упоминание в протоколе!

– Как вам будет угодно, – фальшиво улыбнулся я, нисколько не переживая на этот счёт.

Если вдруг случится задержание, без моего упоминания точно не обойдётся, ведь никто другой опознать де ла Вегу попросту не сможет. А в противном случае мне таковое упоминание и даром не сдалось.

Из казармы выдвинулись на самой обычной карете с дверцами без гербов и эмблем, правил которой возница в цивильном платье. И столь же неприметный катил следом фургон с парусиновым тентом; туда, будто селёдки в бочку, набилась дюжина жандармов, вооружённых короткоствольными пистолями и палашами, в кирасах и шлемах. А вот мы ехали в несравненно более комфортных условиях по три человека на лавке. На одной со мной и Микаэлем расположился следователь Кабинета бдительности, на противоположной его коллеге и капитану Колингерту соседствовала сеньорита лет двадцати в скромном тёмно-синем платье, чьи рыжие волосы были собраны сеткой мелкого речного жемчуга, а на одном из пальцев блестел перстень истинного мага – золотой и с янтарной накладкой герба столичного университета.

Острое лисье личико показалось знакомым, и я припомнил, что именно эта сеньорита присутствовала на моём допросе на постоялом дворе при почтовой станции Стожьена. Лаура! Её звали Лаура.

Ехали молча. Просто тряслись на неровной мостовой и выжидающе посматривали друг на друга, но рта так никто не раскрыл. Всё же между нашими ведомствами никогда не было большой любви, да и дружили мы исключительно против кого-нибудь третьего.

Представительство торгового дома Келен-Басалар владело двухэтажным каменным особняком на северной окраине города. Серое и неказистое, при этом весьма основательное и крепкое на вид строение вытянулось вдоль тихого и спокойного канала, служившего своеобразной границей между цеховыми кварталами и округой, застроенной складами, кожевенными и красильными мастерскими, кузницами и прочими производствами. Несмотря на задувавший от Рейга ветер, над домами там клубилось серое марево, а резкий запах запросто мог сбить с ног неподготовленного сельского жителя.

Насколько я успел заметить, пока карета катила по мосту, задняя стена особняка выходила прямо на канал, и на уровне воды там были смонтированы высоченные ворота, позволявшие лодкам заплывать непосредственно в подвал. От Колингерта это обстоятельство также не укрылось и, как только мы остановились на углу дома, он первым делом отправил на тот берег пару мушкетёров. После погнал ещё четырёх жандармов перекрыть выезд со двора и обратился к Лауре.

– Маэстро, сможете при необходимости наложить усыпляющие чары?

Микаэль тут же ткнул меня локтем в бок, припоминая бездарно проведённый коллегами штурм флигеля солнцепоклонников в Риере.

Я его проигнорировал и поправил устроенный на коленях саквояж, а сеньорита Лаура зажмурилась и размеренно задышала, но почти сразу открыла глаза и покачала головой.

– Увы, Рихард, не смогу – дом закрыт от внешнего воздействия. Защита стандартная, у большинства банкирских домов такая, но без ритуала её не взломать.

Тут уже пришла моя очередь пихать маэстро Салазара.

Капитан Колингерт с неодобрением посмотрел на эту возню и скомандовал кучеру:

– Поехали!

Карета тронулась с места и сразу остановилась у крыльца парадного входа.

– Зайдите и осмотритесь, – приказал Рихард следователям. – Будем ждать сигнала.

Когда полдюжины жандармов выбрались из фургона и рассредоточились вдоль стены, слегка пригибаясь, дабы не маячить шлемами в окнах высокого первого этажа, а следователи скрылись внутри особняка, я решил воспользоваться моментом и прищёлкнул пальцами.

– Рихард, а тот бакалавр… Как его? Ах, да – Шеер! Не удалось потянуть за эту ниточку? Что говорит его профессор?

– Профессор ничего не говорит. Умер ещё прошлой весной задолго до известных событий. А сам Шеер по словам однокашников был нелюдимым одиночкой. Ну да тебе ли не знать, что у чернокнижников не бывает друзей? – криво усмехнулся капитан Колингерт, выбрался из кареты и протянул руку, помогая спуститься на мостовую Лауре.

Я хмыкнул, приняв услышанное к сведению, закинул на плечо ремень саквояжа и уже сунулся наружу, как с грохотом распахнулась дверь и на улицу выскочил залитый кровью с ног до головы следователь Кабинета бдительности.

– Там!.. – Крик оборвался, заглушённый гулким хлопком выстрела. На улицу вырвались клубы порохового дыма, мотнулась простреленная голова, рухнуло на брусчатку безжизненное тело.

И всё это – буквально в два удара сердца…

1

Жандармы отреагировали на выстрел мгновенно. Ближайший к двери пальнул внутрь из пистоля и сразу отступил под защиту стены, его сослуживец ухватил следователя за ногу и рывком оттянул его от крыльца.

Только зря он это – видно же, что наповал…

С грохотом распахнулись ставни на втором этаже, жахнул выстрел и в стенку кареты рядом с головой кучера угодила россыпь картечи. Лошади заржали и забили копытами по мостовой, но с места не сдвинулись, и усатый дядька прицельно жахнул из короткого мушкета по силуэту стрелка. Получивший пулю в грудь злоумышленник вывалился наружу и не упал – повис, зацепившись за что-то ногами.

Вместо него на улицу вылетели, оставляя за собой дымные следы, две ручные бомбы. Один чугунный шар с лязгом отскочил от неровной брусчатки и подкатился к ногам Колингерта; тот не растерялся и зашвырнул его в канал, а вот до другой бомбы никто добежать попросту не успевал.