Ловушки памяти - Юлия Басова

– А виза британская есть?

– Нет, закончилась. Я была в Лондоне прошлой весной.

– Надо сделать, – задумчиво сказал Николай. – Поедешь со мной?

– Меня мама не отпустит, – возразила я, – к тому же у меня учёба.

– А если мы поставим твою маму перед фактом? Что ты устроилась на работу в известный киноконцерн, завела там трудовую книжку, на которой копится стаж, и получаешь хорошую зарплату. Разве она станет возражать против деловых поездок? Это – издержки профессии, что тут поделаешь?

– Ты что, серьёзно хочешь взять меня к себе на работу?

– Серьёзно.

– Но ведь ты меня не знаешь. Может, я ненормальная?

– Достаточно того, что я понял, как ты относишься к дружбе. Тебя, Мила, наверняка удивило наше странное общение с Толей.

– Не без этого, – призналась я.

– Так вот. Толя – мой лучший друг. Нашей дружбе почти сорок лет. За это время многое произошло. Мы отворачивались друг от друга, разбегались в разные стороны, предавали друг друга. Иногда я накидывался на него с кулаками. Иногда – он на меня. И всё же каждый раз мы возвращались друг к другу и прощали один другого. Потому что ближе него у меня никого нет в этом мире, а у него нет никого, ближе меня. И пусть он не помог мне с фильмом, когда я так нуждался в его поддержке, пусть. Но я знаю, почему он так сделал. Он не хотел, чтобы я пошёл по лёгкому пути. Чтобы взял столько денег на фильм, сколько мне могли дать. То есть почти ничего. Недостаточно, чтобы осуществить все мои замыслы. Он вынудил меня обратиться на Запад, и я, негодуя, пошёл выпрашивать бюджет у америкосов. И, знаешь, получил. И неплохо заработал на этом фильме – деньги, славу, уважение, репутацию. А потом снял ещё один фильм, и тоже с успехом. А мой друг, который и посоветовал мне обратиться к американцам, остался в моих глазах сволочью и негодяем. И знаешь, что самое удивительное?

Лавровский загадочно улыбнулся. Я напряжённо молчала, ожидая продолжения.

– Для него неважно, что о нём думаю я. Потому что он понимает одну вещь: Николай Лавровский – великий режиссёр, а он – его друг.

– Получается, понятие «дружба» – очень сложное, – пробормотала я, поражённая признанием Лавровского, – всё очень запутанно.

– Да, Мила, в жизни вообще всё запутанно. Иногда и вовсе не поймёшь, кто тебе друг, а кто – враг. Привыкай.

– Значит, вы берёте меня на работу? – уточнила я после недолгой паузы.

– Беру. Только нужно завести тебе трудовую книжку. Я как раз искал толкового помощника, так что зарплату тебе будет выплачивать фирма, а не я из своего собственного кармана.

– А что, платили бы из своих денег, если бы потребовалось? – удивлённо переспросила я.

– Платил бы. Мне очень нужен рядом человек, похожий на тебя.

– А что во мне такого особенного?

– Не знаю. Я что-то почувствовал в тебе, но не могу сказать, что именно.

Я опустила голову, не зная, что ответить. Было очевидно, что Николай начинает испытывать ко мне романтическое влечение. Если бы я была полностью уверена, что он – не мой единственный, то очень резко отказалась бы от общения с ним. Мужчина не вызывал во мне страсти или желания, но, возможно, сильная любовь и не вспыхивает так сразу, а завладевает сердцем постепенно. Однако пока я ничего не знаю наверняка и непременно должна во всём разобраться, и поэтому отказываться от предложения Лавровского нельзя.

– Что ты ко мне чувствуешь? – несмело уточнила я.

– Не пойму. Скажу лишь одно: не бойся меня. Я никогда не стану действовать вопреки твоему желанию.

– То есть приставать не будешь? – Я решила немного понизить градус нашего разговора.

– Нет. Пока ты сама этого не захочешь.

Эту фразу однажды мне уже адресовали. Навигатор! Это он признался, что любит меня, но никогда не пойдёт против моей воли. Похоже, мне очень везёт с поклонниками! Я горько усмехнулась. В голове роилось множество сомнений, предположений и домыслов. Я пристально всматривалась в лицо Николая, гадая – ОН это или не ОН? Прислушивалась к его голосу, сопоставляя его с тем, что слышала в записи, но ничего точно сказать было нельзя.

– В понедельник тебе нужно начать готовить документы для визы, – Лавровский перешёл на деловой тон, – необходимо перевести некоторые из них на английский язык. У меня есть толковый парнишка, он тебе в этом поможет.

– Хорошо, – кивнула я.

– Он тебя будет сопровождать в визовый центр. Подскажет, что и как делать.

– Вообще-то, я уже получала визу, и в этом нет ничего сложного. Сама разберусь.

– Сама? Вряд ли, – усмехнулся Лавровский, – потому что молодая очень.

– Ну, хорошо, – я решила лишний раз не конфликтовать, – помогут – мне же легче.

– Вот именно.

Мы по-прежнему сидели в каминном зале. Шум голосов постепенно затихал, вскоре исчезли звуки музыки, и я тихо сказала:

– По-моему, нам тоже пора. Только ты обещал интервью и пока обещание своё не сдержал.

– А давай, Мила, сделаем проще. Не будем утруждать тебя ненужной работой. Ты просто скажи своим орлам голубокрылым, что я согласен на разговор и отвечу на любые интересующие их вопросы в любое время дня и ночи. Идёт?

Он весело подмигнул мне. С моей души как будто камень свалился.

– Конечно, идёт! Спасибо тебе большое, Николай! Сама я вряд ли смогу задать хоть один стоящий вопрос, для этого есть профессионалы. Вот пусть они и отдуваются.

– Да, ты абсолютна права, котёнок. Беседа со мной – сущее наказание. Путь кто-то другой, а не ты, мучается!

Я покраснела, осознав свою вопиющую бестактность.

– Прости, Коля, я не хотела…

– Ничего, – миролюбиво ответил режиссёр. – Ну, что, подвезти тебя до дома?

– Нет, спасибо. Я на машине.

– Ну давай хотя бы провожу до неё.

Мы вышли из комнаты с камином, в которой просидели несколько часов, и двинулись к выходу. Гостей уже почти не осталось. Официанты торопливо уносили подносы с едой на кухню. Музыканты потихоньку стали упаковывать в футляры свои инструменты, устало переговариваясь между собой.

Вечеринка закончилась.

Николай взял меня за руку и повёл к дверям. На улице уже была ночь. Откуда-то издалека доносился рёв автомобилей, редкие сигналы клаксонов, но здесь, в тихом переулке недалеко от Кремля, надёжно поселилась тишина. Мы шли по узкому тротуару, запорошенному нежданным снегом, и молчали. Каждый из нас думал о своём.

Мы отыскали мою машину и остановились возле неё, чтобы попрощаться. Я пристально посмотрела в глаза Николая и едва слышно прошептала:

– До свидания. Надеюсь, скоро всё станет понятно. Ты или не ты? Не знаю.