Старые кости - Дуглас Престон

Нора стояла подбоченясь и глядела на Корри недобрым взглядом.

– Чье это решение? Ваше? А что по этому поводу думает ваш начальник?

– Специальный агент Морвуд со мной согласен. – Корри оглянулась на шерифа. – Но главная здесь я, и мои распоряжения не обсуждаются.

Корри с облегчением заметила, что на этот раз не повысила голос. Она обратилась к Бёрлесону:

– Пожалуйста, седлайте лошадей. Готовьтесь уводить людей. Вы все должны покинуть лагерь и ничего не трогать. А еще попрошу ваших людей – и людей Норы – оставаться в Траки. Нам нужно будет задать вам несколько вопросов.

– Нет, вы издеваетесь! – взорвалась Нора. – Надолго?

– На сколько понадобится.

Нора развернулась к Девлину:

– И вы – шериф! – не возражаете?

Девлин прокашлялся, еще раз затянулся сигаретой, сложил губы трубочкой и выплюнул обрывок табачного листа.

– Может, договоримся насчет конкретного срока? Что скажете, агент Свонсон?

Он искоса глянул на Корри.

Агент сдержала нарастающее раздражение. Ей не понравилось, что Девлин влез в ее дела, но предложение вполне законное.

– Семьдесят два часа, – произнесла Свонсон.

– Двадцать четыре, – принялась торговаться Нора.

С этой женщиной никакого терпения не хватит!

– Сорок восемь. И не возвращайтесь, пока я не разрешу – сама лично.

Долгое молчание.

– Хорошо, – наконец согласилась Нора.

Тут в разговор вступил Бёрлесон:

– Наверное, думаете, что Уиггетта убил один из нас?

– Пока без комментариев. Всем все ясно?

– Яснее некуда, – мрачно усмехнулся Бёрлесон. – Если хотим приехать на ранчо до темноты, надо поторопиться. Нора, вы готовы?

Нора выругалась коротко, но цветисто. Ее лицо побелело от гнева. Потом она резко развернулась и умчалась прочь.

– А как насчет «ананасового экспресса»? Он вот-вот будет здесь, – напомнил Бёрлесон Корри.

Она помедлила в нерешительности. Вот уж не везет так не везет! В суете Свонсон совсем забыла о приближающемся циклоне.

– Как-нибудь справимся. Эти сорок восемь часов мне очень нужны, и никакая буря меня не остановит.

19 мая

На следующий вечер, в девять часов, Нора сидела одна в баре гостиницы Траки, оформленном под старомодный салун: на стене афиши старых фильмов и дорожные указатели, между ними кое-где развешены инструменты золотоискателей: кирки, лопаты, промывочные корыта, рудопромывательные желоба, ручные буры. Нора пыталась утопить печали в пиве. Вот и прошел долгий, скучный день в захудалом городишке. Убийство Уиггетта привело ее в ужас. Перед глазами так и стояло его белое лицо с широко распахнутыми глазами. Нора пыталась избавиться от этой картины, но никак не могла. До брата дошли слухи, что на месте раскопок творится что-то неладное. Встревоженный, он позвонил Норе. Хотел бросить все и мчаться в Траки. Полчаса ушло на то, чтобы его отговорить.

Нора спиной почувствовала чье-то присутствие. На соседний барный табурет взобрался Клайв.

– «Хендрикс» безо льда с лимоном, – бросил он бармену. Потом спросил у Норы: – Как настроение?

– На редкость дерьмовое.

– Отлично вас понимаю. Праздновали успех, а тут такое! Но я стараюсь быть оптимистом и вам советую. Экспедиция завершилась нашим безоговорочным триумфом. Мы нашли Потерянный лагерь, обнаружили множество костей и предметов. А когда весь этот переполох уляжется, и золото отыщем – если повезет.

– Не раскопки, а мечта археолога, – горько усмехнулась Нора. – Только убийства всю картину портят.

– Почему во множественном числе? Думаете, Пила тоже убили?

– Как-то сомнительно, чтобы опытный человек вроде него шагнул за край обрыва, к тому же со включенным фонарем.

– Слышал, коронер собирается еще раз осмотреть тело.

– Это хорошо. Проведи он первое вскрытие как следует, Уиггетт, возможно, остался бы жив.

Нора допила стакан пива и заказала второй. Клайву подали мартини.

– Похоже, наша агентесса подозревает кого-то из нас, – продолжила развивать тему Нора.

– Что ж, вполне естественно, – пожал плечами Клайв. – Вот только кого?

– Да, любопытно. Меня? Мэгги? Вас? Бёрлесона? Адельски? Салазара? Один из нас убийца? Чушь! – Нора помолчала, затем добавила: – Не хотела делиться своими подозрениями, но мне кажется, что из леса за нами следил какой-то человек – или люди.

– Вы прямо как Мэгги.

Нора состроила гримасу.

– Почему вы так думаете?

– Почти уверена, что причина в золоте. Наверное, Уиггетт и Пил его нашли и поэтому их убили. Может быть, они отыскали клад вместе и втайне с кем-то сговорились. Или информация о золоте каким-то образом просочилась и достигла посторонних ушей. Значит, неизвестный захотел нас прогнать, чтобы потом беспрепятственно искать золото.

– Все может быть, – протянул Клайв и сделал глоток мартини. – Бёрлесон говорит, наша доблестная агент Свонсон приедет завтра и устроит нам допрос с пристрастием.

– О боже…

Клайв допил мартини и постучал ногтем по бокалу, требуя налить еще.

– Не крепковато? – произнесла Нора.

– То, что доктор прописал.

Бентон примолк, наблюдая, как бармен наполняет шейкер.

– Кстати, давно собирался вам кое-что сказать. Насчет Бёрлесона.

– Слушаю.

– Решил проверить, что он за птица. Откопать про него что-то в Интернете непросто, но я историк. От меня ни одна мелкая подробность не ускользнет. Вы ведь знаете, что раньше он был успешным адвокатом по бракоразводным делам?

– Да.

– Бёрлесон говорит, что сменил профессию, потому что устал от мышиной возни. Но на самом деле вляпался в скверную историю. Представлял интересы молодой женщины, которая вышла замуж за богатого козла по брачному договору. Бёрлесон нанял какого-то левого частного детектива. Тот незаконно проник в особняк богача, его там поймали, и он сдал своего нанимателя с потрохами. Когда пришли к Бёрлесону, он пытался вывернуться: врал напропалую. Копы объявили, что берут его под арест. Он обозлился и врезал одному. Бёрлесона обвиняли в лжесвидетельстве, нападении, проникновении со взломом, нарушении профессиональных обязанностей, воспрепятствовании осуществлению правосудия… Его едва за решетку не упекли. Должно быть, он решил не дожидаться, когда его лишат статуса адвоката, поэтому отказался от него сам и уехал сюда.

– Ничего себе! Бёрлесон намекал, что ушел не по своей воле, но не думала, что все так серьезно.