Повелитель душ - Луанн Райс

Это был непроизвольный порыв, и в следующую же секунду он подумал, что Тедди, наверное, стыдно, что отец обнимает его на людях. Джон попытался отстраниться, но Тедди сам вцепился в него обеими руками, как маленький. Джон вздохнул и закрыл глаза. Он готов был отдать что угодно ради того, чтобы избавить своих детей от ужасов этого мира.

– Но почему вы играли здесь, – спросил он, – а не на футбольном поле?

– Мы должны были сегодня тренироваться в Ривердейле. Но мистер Дженкинс сказал, что мистеру Фелану – тренеру команды Ривердейла – почему-то не удалось получить спортзал. Наверное, там тренировались баскетболисты. Нашу тренировку перенесли на завтра, но мы с Бертом хотели начать уже сегодня и поэтому решили пойти на берег.

– Но как вы оказались в Пойнт Герон?

– Нас привезла сюда мама Берта. Ее бойфренд живет в этом доме, – добавил Тедди, указав на возвышающийся над берегом шикарный особняк, построенный на месте снесенного старого коттеджа.

Подняв глаза, чтобы взглянуть на дом, Джон увидел на балконе Салли Кэрролл и стоящего рядом с ней мужчину.

Салли смотрела на него в бинокль, но когда Джон помахал ей рукой, она, сделав вид, что не замечает его, принялась снова следить за происходящим на волноломе. Джон перевел глаза на стоящего рядом с Салли мужчину, и тот тоже на него посмотрел. Присмотревшись, Джон узнал его: он был на матче Тедди, когда они играли с командой Ривердейла.

– Это Питер Дэвис? – спросил Джон.

– Да. Это в его спортзал мистер Дженкинс предложил мне ходить… Папа, а кто она? Я имею в виду убитую девушку?

– Не знаю, Тедди, – ответил Джон.

– Я слышал, что сказал тебе полицейский. Это правда? Ты здесь потому, что собираешься защищать убийцу?

Джон покачал головой, глядя, как полицейские засовывают в мешок труп девушки. Ее синевато-бледная кожа слабо белела в сгущающейся темноте, а каштановые волосы безжизненно свисали с ее головы, как прилипшие водоросли. Когда мешок с телом положили на носилки, Джон посмотрел в глаза сыну.

– Нет, вовсе не поэтому, – сказал он.

– Тогда почему, папа? – не отставал Тедди.

Джон снова отвел глаза. Полицейские осторожно несли носилки с телом по скользкому мокрому волнолому, и набегающие волны заливали их ноги по щиколотку. Джон думал о Кейт, о Вилле и не мог оторвать глаз от зловещего черного мешка.

– Я приехал сюда ради друга, – сказал он, чувствуя на себе пристальный взгляд Тедди. – Только ради друга.

Кейт узнала от своих знакомых, что по инициативе ее бывшего мужа Эндрю Уэллса сенатор Гордон отправился с визитом в Китай, с целью повышения своей популярности и авторитета. Эндрю, разумеется, сопровождал его в этой поездке. Становилось все более очевидным, что сенатор Гордон собирается баллотироваться в президенты на следующих выборах.

На носу был День благодарения. Делегация вернулась из Китая этим утром, в понедельник, и Кейт, догадываясь, как может чувствовать себя человек после длительного перелета, и сомневалась, что Эндрю теперь можно было найти не иначе как в его квартире в Уотергейте. Именно туда она и отправилась.

В прежние времена, когда они с Эндрю жили здесь вместе, Кейт всегда ходила с работы домой пешком. Тогда это был ее любимый маршрут. По дороге она покупала тюльпаны в цветочном магазине и потом ставила их на столик в прихожей – как символ той жизни, о которой она мечтала. Ноябрьскими вечерами, когда с Потомака веяло холодом, Кейт торопливо проходила мимо магазинчиков и кафе, горя желанием поскорее оказаться дома и надеясь, что Эндрю придет этим вечером к ужину.

Теперь все было уже не так, как всего семь месяцев назад. Кейт шла по знакомым улочкам, ничего не чувствуя, равнодушная ко всему вокруг.

Подозрения стали мучить ее примерно за полтора года до того, как Вилла устроилась на работу к Эндрю. Раньше она ничего подобного не замечала – ничего, что могло вызвать у нее хоть малейшие подозрения. Кейт не сомневалась, что Эндрю был верен ей до этого времени. Не мог же он изменять ей с самого начала их супружеской жизни?

Сначала все было прекрасно, но потом вдруг что-то произошло: он стал часто задерживаться на работе, уезжать в командировки, где ему невозможно было дозвониться в гостиницу, а однажды Кейт даже обнаружила следы помады на его воротничке. Наконец, она набралась мужества и сказала ему обо всем. Когда она говорила, у нее дрожал голос и на глаза наворачивались слезы. Однако Эндрю лишь рассмеялся и, обняв Кейт, увлек ее к окну.

– Кети, ты же знаешь, в командировках я практически не бываю в своем номере. Я все время работаю с людьми, прихожу в гостиницу почти ночью и валюсь от усталости… Я получил тогда твое сообщение, но уже было так поздно, что я решил не перезванивать, чтобы не будить тебя.

– Но помада, Эндрю…

В ответ – опять смех.

– А какого цвета была помада? Если красная, то это была Джин Снизорт… а если розовая – то, наверное, Викки Мак-Мэхон… Они ведь буквально вешаются мне на шею, когда им нужно, чтобы сенатор посодействовал принятию их законопроекта! Но это ведь просто игра!

– Любовь не игра…

– Причем здесь любовь? Я не люблю их – я люблю тебя.

Кейт очень хотелось верить своему мужу и, в конце концов, она ему верила – потому что любила его, потому что привыкла доверять людям и верить в лучшее. Однако со временем верить в рассказы Эндрю становилось все труднее. Когда он начинал, со смехом и шутками, что-то рассказывать в свое оправдание, Кейт стала чувствовать тошноту, – как будто ее тело раньше сумело признать правду, чем ее разум. Когда к ним домой звонила молодая женщина, представляющаяся коллегой Эндрю, Кейт хотелось выбросить телефон в окно. Однажды она явственно почувствовала запах женских духов от его рубашки, но у нее уже не было больше сил говорить об этом с Эндрю.

Войдя в Уотергейт, Кейт глубоко вздохнула и как можно непринужденнее поздоровалась с Фрэнком, портье. Он замялся, не решаясь спросить, к кому она пришла. Кейт понимала, что ему, вероятно, было неловко, после того, как она прожила здесь столько лет, останавливать теперь ее в дверях, как постороннего человека.

– Я к мистеру Уэллсу, – сама сказала Кейт. – Не беспокойтесь, Фрэнк, я понимаю, что раз я здесь уже не живу, то вам нужно сначала позвонить в квартиру.

– Мне очень жаль, мисс Хэррис, – вздохнул привратник. – Жаль, что вы здесь больше не живете, мы все по вам очень скучаем.

– Спасибо, Фрэнк, – печально улыбнувшись, произнесла Кейт.

Она знала, что он говорит искренне.

Портье позвонил Эндрю и, получив от него согласие, пропустил Кейт к лифту. Она не знала, как встретит ее бывший муж. Она не предупредила Эндрю заранее о своем приходе, чтобы не дать ему возможности попросить ее не приходить.