Волк с Уолл-стрит 2. Охота на Волка - Джордан Белфорт

Самое смешное заключалось в том, что наш клиринговый агент – то есть компания, которая осуществляла расчеты между участниками наших сделок, – уже не справлялся с потоком наших документов и грозил перекрыть нам кислород, если мы не снизим темпы. Потом явился Дуболом. «Я утонул в комиссионных, – паническим голосом сказал он. – Я даже не успеваю отслеживать их. На наши счета текут миллионы, и банк все время названивает мне». Я поставил его руководить нашими финансами – и вот он, видите ли, уже утонул в комиссионных, утонул в море денег и бумажной работы.

В любом случае это были, если можно так сказать, хорошие проблемы, которые можно было с легкостью решить. Что касается Джима Таормины, я поступил так, как он просил, – купил у него фирму за один доллар и сделал его своим старшим трейдером. Просьбу Майка я тоже выполнил. Собрав всех сотрудников в клиентском зале, я выступил перед ними с речью, в которой с агрессивным напором сказал: «То, что мы делаем в нашей фирме, настолько эффективно, что вся остальная Уолл-стрит не может угнаться за нами!» При этих словах мои стрэттонцы зааплодировали, засвистели, закричали, заулюлюкали. И следующие две недели мы провели за обзвоном новых клиентов, что, кстати, только подлило масла в огонь нашего будущего роста и развития. Но на эти две недели мы дали передышку нашему клиринговому агенту, как того хотел Майк. Чтобы помочь Дуболому, я обратился к своему все еще безработному отцу, умнейшему человеку, лицензированному дипломированному бухгалтеру, большую часть своей жизни проработавшему финансовым директором разных частных компаний. Теперь ему было хорошо за пятьдесят, он был староват и обладал слишком высокой квалификацией для того, чтобы рассчитывать на хорошую работу. Поэтому я позвал его к себе, хоть поначалу без большой охоты. Он въехал в кабинет Дуболома, и у обоих появилась приятная возможность изводить друг друга.

Безумный Макс быстро обнажил свои клыки – он называл Дуболома чертовым идиотом, гребаным болваном и прочими обидными словами, включая, разумеется, и проклятое слово «дуболом». У несчастного Дуболома была аллергия на табачный дым, и Безумный Макс с особым удовольствием выкуривал свои четыре пачки в день, выдыхая густые клубы дыма прямо в лицо Дуболому, словно пушка времен гражданской войны. Но если оставить все это в стороне, теперь вы можете понять, как я наладил все аспекты своего бизнеса. Майк и мой отец прикрывали меня с тыла, Дэнни и Кенни были моими бойцами, способными конкурировать даже с Моссадом.

А я сам… ну, скажем так: у меня было достаточно времени, чтобы бездельничать, устраивать семинары по мотивации, размышлять о картине в целом, вставлять недостающие кусочки мозаики в нужные места – например, искать варранты, которые обеспечили бы меня дешевыми акциями, как это было с варрантами «Вентуры».

Взглянув на Одержимого, я улыбнулся.

– И угадайте, к кому я обратился за советом?

Тот скривился и пробормотал:

– К Элу Абрахамсу.

– Правильно, – подтвердил я, – к мистеру Элу Абрахамсу, самому безумному из всех обитателей Уолл-стрит.

Склонив голову набок, я уставился на Одержимого.

– Поправьте меня, если я ошибаюсь, Грег, но однажды мне довелось услышать, что Эл Абрахамс писал про вас президенту Биллу Клинтону, заявляя, что вы негодяй, вышедший из-под контроля.

Одержимый устало покачал головой.

– Он просто псих ненормальный, старый дурак. Когда я арестовал его, при нем нашли сотню документов, некоторые из них почти тридцатилетней давности.

– Да, это похоже на него, – небрежным тоном подтвердил я. – Никогда ничего не выбрасывал. Вы называете таких, как он, осмотрительными преступниками.

– Он оказался недостаточно осмотрительным, – сказала Ведьма. – Насколько мне известно, он до сих пор за решеткой.

И она одарила меня дьявольской улыбкой.

«Да, – подумал я, – но не благодаря твоим усилиям, лапочка, это Одержимый поймал его». Однако вслух я сказал:

– Полагаю, он уже вышел на свободу. Возможно, вернулся в свой Коннектикут и снова изводит свою бедную жену. – Я снова взглянул на Одержимого. – Хочу спросить, просто из любопытства, когда вы его арестовали, у него была еда в карманах? Какие-нибудь недоеденные куски линцского торта? Он его очень любил.

– Только крошки, – буркнул Одержимый.

Я понимающе кивнул.

– Да, наверное, хранил их на случай внезапного приступа голода…

Следующие несколько часов я посвятил объяснению того, как Эл Абрахамс учил меня черному искусству манипулирования акциями. Трижды в неделю мы встречались за завтраком в местном греческом фастфуде, где я имел удовольствие созерцать, как Эл Абрахамс поглощал бесчисленное количество порций линцского торта, причем в рот попадала только половина лакомства, другая оставалась на щеках и даже на лбу. При этом он жадно пил одну чашку крепчайшего кофе за другой до тех пор, пока у него не начинали трястись руки.

И при всей этой неряшливости, трясущихся руках, скрипучем голосе и бесконечном нытье он дарил мне уникальные знания. Увы, в отличие от знаний Майка, эти знания касались темной стороны вещей, грязной изнанки Уолл-стрит, где цена на акции устанавливалась в ходе предварительного сговора, своекорыстного произвола таких махинаторов, как Эл Абрахамс… и я.

Надо признать, самое интересное заключалось в том, что очень скоро и я смог научить Эла кое-чему. Спустя несколько недель я занялся модернизацией его весьма устаревших мошеннических схем, привнеся в них свой особый стиль и дерзость, которые станут характерными чертами Волка с Уолл-стрит.

Был уже шестой час, когда закончился очередной день сотрудничества со следствием. День, который мои мучители сочли очень успешным. Теперь они точно знали, как возникла фирма «Стрэттон-Окмонт» и как – в результате череды крошечных совпадений и удач – она развивалась дальше, да не где-нибудь, а на Лонг-Айленде.

Прежде чем покинуть комнату для опросов, я задал последний вопрос Ублюдку: когда, по его мнению, мне вынесут приговор? Через три года? Через четыре? Может, даже через пять? Для меня-то чем позднее, тем лучше.

– Возможно, на это уйдет четыре-пять лет, – ответил он. – Подобные дела иногда имеют тенденцию затягиваться.

– Это правда, – добавила Ведьма, – и эти годы не будут для вас легкими. В следующем году о вашем сотрудничестве со следствием станет известно широкой общественности, а ваше имущество будет арестовано для вероятной последующей конфискации.

Тут в разговор вступил Одержимый, подарив мне слабую надежду.

– Зато у вас будет возможность начать новую жизнь. Вы еще молоды и в следующий раз, будем надеяться, сделаете все правильно.

Я кивнул в знак согласия, стараясь сосредоточиться на том, что сказали Ублюдок с Одержимым, и забыть о словах Ведьмы.

К несчастью, все они окажутся неправы и я попаду за решетку гораздо быстрее.

И потеряю все, что имел.