Карфаген должен быть разрушен - Ричард Майлз

Без сомнения, катастрофическое поражение в войне с Римом, потеря Сицилии, кровопролитный мятеж собственных наемников, чуть ли не погубивший государство, а затем и утрата Сардинии не могли не вызвать политических трансформаций в Карфагене. Зыбкий баланс аристократического, олигархического и демократического правления, восхитивший Аристотеля, держался на недолговечном фундаменте успехов и достижений IV столетия. С развалом империи пошатнулась и стабильность политического статус-кво. Восстание наемников способствовало возвышению роли карфагенских военачальников: они сами избирали главнокомандующего. Одноразовое мероприятие кризисного времени теперь стало ревностно оберегаемой привилегией.

Мало того, в массе простых граждан или s'rnm («мелкоты» или «мелюзги») появились группы тщеславных людей, не желавших больше мириться с политической системой, в которой им отведена столь незначительная роль. Прежде ограниченные возможности для социального продвижения предоставлялись небольшому числу избранных лиц мужского пола, не принадлежащих к сословию граждан; (по всему древнему Средиземноморью женщины не имели избирательных прав, независимо от социального статуса)[252]. К примеру, особенно ценные рабы могли обрести свободу, хотя и продолжали оставаться зависимыми от своего бывшего хозяина в силу ряда формальных обязательств.[253] Как бы то ни было, неизвестны случаи, чтобы кто-либо из s'rnm пробился в высшие круги карфагенской элиты.

Конечно, это вовсе не означает, что такие люди не имели никакого влияния. Торговцы и ремесленники, например, самые активные и предприимчивые представители s'rnm, объединялись в могущественные гильдии и корпорации, обладавшие достаточными ресурсами для участия в реализации крупнейших строительных проектов[254]. Самым главным политическим орудием для простых граждан Карфагена, по крайней мере с конца IV века, служило Народное собрание, хотя первоначально его полномочия были ограничены. Проблемы на нем обсуждались только тогда, когда этого хотели суффеты или Совет старейшин или когда не могли прийти к согласию двое высших должностных лиц. Теперь оно уже могло оказывать определенное влияние на решения Совета старейшин и Трибунала ста четырех и даже влиять на ежегодные выборы двух суффетов. Именно вследствие этих перемен Полибий, всегда неистово ненавидевший демократию, считал, что послевоенный Карфаген выказывал все худшие черты сползания в демагогию. Диодор же так написал о возрастающем влиянии Гамилькара Барки в Карфагене: «После Ливийской войны он создал фракцию из самых низменных людей и, опираясь на них и пользуясь военной добычей, скопил огромное богатство. Думая, что успехи дали ему в руки большую власть, он предался демагогии и домогательствам благосклонности народа».

Тактика обретения политической власти, использовавшаяся Гамилькаром, была знакома греко-сицилийским историкам (на которых опирается и Диодор), поскольку она ничем не отличалась от приемов, к которым прибегали тираны на Си: цилии. В Сиракузах и Дионисий, и Агафокл, и Гиерон захватили и удерживали политическую власть, опираясь на три института государства: Народное собрание, армию наемников и богатую и влиятельную элиту. Хотя впоследствии Агафокл и Гиерон провозгласили себя царями, первоначально свои посты в качестве strategos autokrator (верховных командующих вооруженными силами) они использовали для управления политическими процессами.

Возрастание политического влияния Баркидов (клана Гамилькара) подтвердилось и тем, что Совет старейшин поручил Гамилькару возглавить экспедицию в Южную Испанию. Южное и юго-восточное побережья Иберийского полуострова не были terra incognita для карфагенян. Начиная с IV века карфагенские купцы поставляли в Испанию пунические товары и керамику из Кампании и Афин обычно через город Эбузус на Ибице. Вторым договором, подписанным с Римом в 348 году, признавалось, что Испания входит в зону влияния Карфагена, хотя и не имеется свидетельств какого-либо прямого вмешательства со стороны карфагенян. В этом регионе Карфаген, как и Тир до него, интересовало серебро, что неудивительно ввиду огромных военных расходов.[255]

Другой сферой интереса к Испании, очевидно, была вербовка наемников. На острове Майорка обнаружены фортификации, построенные карфагенянами, и, по мнению археологов, они служили стоянками для комплектования знаменитых балеарских пращников, наводивших ужас на противников армии Карфагена. Гамилькара Испания привлекала прежде всего богатейшими ресурсами металлов, продовольствия и возможностями неограниченно пополнять армию воинами. Греческий географ Страбон поведал невероятную историю: Баркиды узнали о несметных минеральных богатствах региона, когда увидели, как турдентаны, на земле которых располагались самые богатые рудники, пользуются серебряными кормушками и серебряными винными кувшинами.

Полибий и Ливии, два самых главных знатока этого исторического периода, уверены в том, что в Испании Баркиды хотели нарастить ресурсы для отмщения Риму за недавние унижения. Однако Гамилькаром в равной мере двигала и необходимость восстановить разрушенную экономику Карфагена, а не только ненависть к римлянам. Вдобавок ко всему Карфаген должен был выплатить непомерную контрибуцию Риму. Некачественные монеты, отчеканенные в Карфагене в этот период, свидетельствуют о тяжелом экономическом положении, материальном неблагополучии и лишениях. Вместо серебряных денег выпускались тяжелые бронзовые монеты, и вообще чеканка резко сократилась.

Первая Пуническая война преподала карфагенянам поучительный урок: для успешного противостояния Риму нужны значительные резервы материальных и людских ресурсов. Испания располагала этими ресурсами в гораздо большей мере, чем Сардиния и пуническая Сицилия. Это, конечно, не означает, что Гамилькар уже замыслил новую войну с Римом. Тем не менее Баркиды твердо настроились на то, что Карфаген больше никогда не потерпит унизительных посягательств Рима на свои владения и достоинство.

Для Гамилькара, последнего командующего карфагенской армией на Сицилии, экспедиция в Испанию предоставляла возможность не только прославиться как спасители отечества, но и обрести полную свободу действий[256]. Хотя его сторонники преобладали и в Совете старейшин, и в Народном собрании, ему могла досаждать политическая клика во главе с давним соперником Ганноном. Ганнон и его сподвижники считали, что для преодоления экономического кризиса надо эффективнее использовать сельскохозяйственные ресурсы Северной Африки. Греческий историк Аппиан сообщает, что Гамилькар пренебрег наставлениями Совета старейшин, когда в 237 году прибыл в Испанию.